Зал наполнился одобрительным гулом и стуком по спинкам сидений. Нэд выдохнул и подавил желание почесать затылок под париком. Если эту штуковину тронуть, но не снять, станет только хуже.
— Так что, милорды? — продолжил канцлер. — Неужели никто из вас не хочет представить дополнительные дела для рассмотрения на текущей сессии?
Воздух прорезало воодушевляющее:
— Нет! Никаких дел!
Взрослые и важные мужчины больше походили на мальчишек, которые отчаянно искали способ прогулять урок. Почти двести напыщенных аристократов жаждут только того, чтобы побыстрее забыть друг про друга и добраться до своих любовниц.
Канцлер звучно усмехнулся. Его румяное лицо блестело от пота, когда он раскинул руки в стороны и начал радостно объявлять:
— Да будет так, милорды! По воле короля и ради удовольствия Его Величества объявляю эту сессию…
Огромные двери распахнулись, грубо прервав его речь. Все головы тут же обратились к неизвестным гостям, но не герцог Рэтленд. Он был слишком сильно занят мыслями о том, как поскорее покинуть Лондон и забыть наконец про этот проклятый парик. И ему было не важно, что происходит за пределами этих мыслей.
Лорд-канцлер взял себя в руки, прочистил горло и закончил мысль, но не так радостно, как предполагалось:
— … объявляю, что следующая парламентская сессия откроется в четверг, на седьмой день октября…
Лорды внезапно оживились и утратили к нему интерес, посылая неодобрительное хмыканье и смешки в сторону двери. Даже Нэд не удержался и взглянул туда, куда смотрели остальные. Из-за голов ничего не видно.
— Кхм-кхм! — раздраженно покашлял канцлер и удвоил свои усилия. — Следующая сессия откроется на седьмой день октября…
— Прежде чем вы закончите, милорд-канцлер, позвольте сказать! — раздался голос у двери.
Нэд замер. Его сердце остановилось, а потом подпрыгнуло и стало биться так часто, что чуть не выпрыгнуло из груди.
Эти слова были сильными и нежными, а голос, что их произнес, — красивым и… женским? Невозможно! Это что-то совершенно неуместное в Палате лордов. Сюда не допускают женщин. Нэд попробовал себя убедить, что именно поэтому он едва может дышать. Именно поэтому он вскочил на ноги в едином порыве возмущенного мужского хора.
Это не из-за самого голоса, нет. Вовсе нет.
— Что это значит? — прогремел канцлер.
И тогда Нэд увидел ее. Высокая девушка в самом красивом лавандовом платье из всех, что он когда-либо видел. Она шла по залу так, будто бывала на парламентских сессиях на регулярной основе как минимум полжизни. Будто она сама не меньше, чем министр. Будто она была чем-то большим, чем просто женщиной.