Люси клялась, что ей нравится проводить целые дни дома, но Изабел считала, что это она виновата во всем, это на нее возложена ответственность за успех Люси в этом сезоне. Если девушка не получит приглашения на самые престижные балы, потому что слишком долго не выезжала…
Неважно. Сейчас это неважно.
Изабел позвонила Селби.
Дворецкий вошел в гостиную. За ним по пятам следовал Бринли. Селби сделал вид, будто не замечает, как бигль, яростно виляя хвостом, обнюхивает ковер. Маленький черный нос привел Бринли к кожаным сапогам офицера Дженкса. Песик откинул голову, взвизгнул, взвыл, после чего вернулся к прежней цели – обнюхиванию сапог гостя.
Дженкс сложил руки за спиной и выпрямился с достоинством старого служаки, но выражение, с которым он рассматривал песика, было… ласковым? Да, определенно ласковым: уголок рта приподнят в улыбке, напряженные линии вокруг губ разгладились.
Изабел сделала вид, будто ничего не заметила: этим искусством она владела не хуже дворецкого.
– Селби, мне нужен фонарь.
– Очень хорошо, миледи, – поклонился тот, не выказав ни малейшего удивления.
Впрочем, идеальный дворецкий никогда не позволит себе проявить хоть какие-то эмоции, но Изабел подозревала, что он знает истинную причину ее просьбы. После смерти Эндрю потайная комната стала самым плохо охраняемым секретом в доме, если не считать роман между убиравшей наверху горничной и лакеем Дугласом.
– Мне также нужны трутница и кремень, а еще свечи и несколько бумажных жгутов.
– Да, миледи.
Дворецкий опять поклонился и вышел, едва слышно щелкнув пальцами. Голова пса дернулась, он коротко взвыл, но послушно направился к двери.
Дженкс сменил позу.
– Сегодня я обошел пешком едва ли не весь город. Похоже, ваш пес обожает лондонские запахи.
– Просто вы ему понравились, офицер Дженкс.
– Повезло мне.
Их глаза встретились, и под его прямым взглядом в желудке Изабел что-то затрепетало. Господи, как глупо! Наверное, она просто отвыкла от мужских взглядов.
Дженкс повернулся к окну.
– Еще совсем светло. Зачем нужны фонари и лампы? Разве мы не идем исследовать эту вашу картину?
– «Исследовать» – слишком помпезное слово для предстоящих нам занятий. И, пожалуйста, не называйте эту картину моей: она никогда не была таковой и не должна быть.
Он согласно кивнул. В комнату вернулся Селби, на этот раз без собаки, зато со всем необходимым, и даже вместо одного фонаря принес два.