Машина внезапно остановилась.
– Шангри Ла, – сказал шофер.
Подняв глаза, Вадим мутно посмотрел на мерцавшую сквозь стекло вывеску.
– Шангри Ла?
Шофер вопросительно скосил на него глаза.
– Шангри Ла.
Кладя конец этому разговору двух готтентотов, он тронул пальцем экран планшета.
– Сто рублей.
Отдав деньги, Вадим вышел из машины.
Войдя в холл гостиницы, он недоуменно оглянулся. Вместо ожидаемых диванов, столиков и девушек за стойкой ресепшн перед ним было покрытое пластиковой пленкой пространство, уставленное заколоченными ящиками, с кучами мусора по углам. Стойка ресепшн, впрочем, присутствовала – на ней лежал человек в рваных джинсах и бандане, увлеченно читавший книжку в засаленной обложке и время от времени прыскавший от смеха. С некоторой задержкой заметив вторжение, отложив книжку, он приподнялся на локте.
– Привет, брат, – произнес он.
– Миру мир.
Приблизившись, Вадим, уже догадываясь о случившемся, еще раз оглядел пространство.
– Остановиться здесь, я так понимаю, не получится.
– Ну, возможность остановиться всегда есть, – с готовностью заметил собеседник. – Вопрос в том, готов ли сам человек сделать такую остановку.
– Я имею в виду, снять номер на несколько дней, – кротко сказал Вадим.
Лицо собеседника выразило сожаление.
– Извини, брат. Закрываемся, нет постояльцев. Ничем не могу помочь.
Еще раздумывая, Вадим бросил взгляд на завернутую в пластик хрустальную люстру в углу.
– А другие гостиницы в городе есть?
Потянувшись к стоявшему в изголовье раскрытому ноутбуку, собеседник некоторое время просматривал интернет-страницы. Подойдя, Вадим покорно ждал своей участи. Вздохнув, человек захлопнул ноутбук.
– Извини, брат. Похоже, ни одна не дышит. Что делать, кризис.
– Харе Кришна, – сказал Вадим.
Секунду они смотрели друг на друга.
– Если бы мы были на аэродроме, – внезапно сказал собеседник, – мы бы обнялись и расцеловались.
Оценивая сказанное, Вадим невольно усмехнулся. Уходя, он бросил взгляд на лежавшую страницами вниз раскрытую книжку. Это была «Симуляция бессознательного в дискурсе экономики деривативов» Бодрийара. Аккуратно придержав стеклянные двери, он вышел на улицу.
Черная, черная ночь. Влажный, чуть тепловатый ветер порывами стлался вдоль улицы – одиночные прохожие вдали и редкие, мутно мерцающие вывески. А я ведь знаю все это, внезапно подумал он. Тронутый неожиданно сильным чувством, на мгновенье он остановился. Откуда-то из детства все это вдруг вновь встало перед ним – спальный район на окраине, стылые дома без витрин и прохожие, бредущие бесконечными зимними вечерами по продуваемым ветром улицам неизвестно куда, темный волнистый лед под ногами и изморозь на голых ветках, тусклые неоновые вывески с погасшими буквами и черные стекла окон – все это было почти таким же, и это было перед ним.