– У тебя мурашки, – перехожу на «ты» и тут же ругаю себя. Эту границу не стоит пересекать, если не хочешь оступиться и оказаться в болоте. Ведь несмотря ни на что, принцесса из золотой клетки красивая. Без доли преувеличения. Все при ней: точеная фигура, аккуратные, четко очерченные губы, и даже эта стрижка под мальчика ее не портит. Поэтому мне стоит быть на чеку, чтобы не нажить себе очередную гору ненужных проблем.
– Что? Нет, я… – она теряется и крутит сумочку в тонких пальцах. Тонких и изящных. У меня никогда не было девушек с такими красивыми пальцами, хотя я повидал разных. – Ладно, включи уже эту проклятую печку. И не смотри на меня, просто не смотри.
Ничего не отвечаю. Молча выполняю ее просьбу и наконец перевожу взгляд на лобовое стекло, чтобы перестать разглядывать руки Вероники. Не знаю почему, но откуда-то возникает странное желание выяснить, теплые они или нет, мягкая ли у нее кожа или грубоватая. Хотя, скорее всего, первое – откуда у такой девушки грубая кожа?
Я тут же себя одергиваю и выжимаю педаль газа. Жизнь меня научила самому главному: не подчиняться минутным слабостям. Наверное, по этой причине я до сих пор жив.
Мы едем по центральной улице, периодически останавливаясь на красных сигналах светофора. На тротуарах проносятся силуэты прохожих. Женщины закутаны в теплые плащи, мужчины спешат домой, шлепая по лужам в кожаных ботинках. Мне почему-то сложно представить себя одним из этих прохожих, который мечтает скорее оказаться дома, на любимом диване, в уютной семейной атмосфере. Ощущаю себя инородным телом, попавшим на Землю с другой планеты. Забавно: сколько себя помню, это чувство никогда не менялось.
Боковым зрением поглядываю на Веронику – она тоже задумчиво всматривается в мелькающие улочки и разноцветные неоновые вывески вдоль дороги. Больше ничего не говорит, лишь изредка постукивает пальцами по сумочке. В таком безмолвии мы доезжаем до дома.
Акулова не прощается. Она тихо прикрывает за собой дверь машины и семенит в сторону дома, пока внезапно не подворачивает ногу. Чудом удерживает равновесие, шепча себе под нос ругательства.
– Почему бы тебе их просто не снять? – предлагаю я, опять позабыв о рамках.
«Мы должны соблюдать роли, не переходить границы дозволенного», – напоминаю себе.
Девчонка оглядывается, в ее глазах читается вызов и нескрываемое раздражение. Что-то мне подсказывает, что ситуация ее, мягко говоря, нервирует. Не знаю почему, но Акулова сейчас выглядит в какой-то степени мило, да и в целом ситуация меня забавляет: вся такая правильная и идеальная принцесса выдает грубости. Я не могу сдержать смешок, но он не язвительный, а скорее – неожиданно для меня – дружелюбный. Правда, Вероника явно принимает его за сарказм или грубость. Тихонько фыркает, задирая свой носик повыше.