– Что, правда отпустите? – с сомнением спросил один из пленников в имперской форме.
– Слово даю, – с улыбкой произнёс Седой. – Так что ты решил?
– Я, пожалуй, своей дорогой пойду, – слегка дрогнувшим голосом произнёс солдат.
– Смотри, это твой выбор. А ты? – обратился он к его соседу.
– Я с вами, – робко ответил совсем молодой пацан.
– Этого расковать и дать воды! – приказал Седой трём бойцам, что нашли кузнечный инструмент.
– А как же я? – встрепенулся первый пленник.
– А ты сам по себе. Не боись, мы не звери, мы оставим инструмент. Но раз вы сами, то сами будете и освобождался, и всё остальное тоже сами.
– Это жестоко, – раздался выкрик из толпы
– Не мы такие жестокие, а жизнь такая жестокая штука, – с улыбкой произнёс Седой мою фразу.
Из трёх сотен пленных с нами решили пойти всего сотня. Остальные разбились на группы и пошли искать удачу сами. Небольшой обоз с провиантом я не дал разграбить и накормил лишь тех, кто решил остаться с нами. Так же я поступил и с оружием. С таким раскладом не согласилось большинство и, понадеявшись на свое численное преимущество, потребовали долю. Офицера, что поднял эту бучу и верховодил, а также его группу поддержки я без слов скормил духам, после чего послал всех остальных в долгое пешее путешествие.
– Не сильно жестко? – спросил Седой, наблюдая, как духи и химеры разрывали людей.
– Не, в самый раз! Я ни с кем миндальничать не собираюсь, они налегке пойдут, а нам и раненых вынести надо, и свои задницы заодно. Слышь, по-моему, я забыл одну вещь?
– Какую, командир? – спросил Седой.
Пленных мы не брали, а из тех, кого освободили, никто дороги толком не помнил, им не до того было, дескать. Да, хреновый из меня командир, засаду организовал из рук вон плохо, о дороге ничего не разузнал, всё на авось делаю. Ладно, раз много делаю ошибок, то надо сделать так, чтобы враг не успевал ими воспользоваться, так что вперёд и с музыкой, а отдыхать будем потом. И погнал я подчинённых мне людей вперёд, не дожидаясь, пока вернутся все, кто бросился преследовать бежавшего противника.
К деревушке на краю леса мы вышли на третий день после битвы у колодца. Сама по себе деревня была из разряда “три двора на два плетня”. Но в этих трёх дворах квартировал десяток солдат, которых мы оперативно отправили на тот свет, без суда и следствия. Хотя на этот раз не забыли допросить. Мы с ними поступили ещё по-божески, просто перерезав им глотки. А вот они с десятком беглецов, что бежали и каким-то чудом добрались до деревни, не церемонились и рассадили по кольям. Несчастных мы добили, чтобы не мучились.