Собственный горький опыт подсказал ему, что бывает проще, если у них мало магии. Они пытались сопротивляться, когда понимали, что именно Грей делает, – и чем больше магии у них было, тем труднее было с ними справиться.
Первая девица – та, из-за которой Миранда лишила его наследства, – у нее оказалось неожиданно много магии. Она не сдалась. Вырвалась. Рассказала другим. Были последствия. Достаточно неприятные, так что он выжидал почти год, прежде чем повторить попытку.
Эта не сопротивлялась. Она навалилась на него, пьяная и улыбающаяся, когда он поцеловал ее в парке. Хихикала и дергала пряжку на его ремне, пока он уводил ее в темноту, где им не помешали бы. Недоуменно заморгала, когда его пальцы сомкнулись на ее шее, когда он произнес слова, которые сгустили темноту вокруг, пряча их. И пока ритуал требовал, чтобы она продолжала дышать, эти слова не позволяли ей умереть или пошевелиться. Теперь, по завершении ритуала, она стала намного менее симпатичной.
Он опустился на колени рядом с ней и ножом взрезал кожу на кистях ее рук. После этого запустил пальцы во все еще теплую кровь и мышцы и извлек косточки из пальцев, снова используя нож, чтобы перерезать сухожилия. Магия обычно сосредотачивалась в этих костях, потому что именно руки так часто используются для фокусировки чар. Последняя косточка большого пальца отделилась с громким хлопком. Пустая плоть плюхнулась на землю. Кровь и грязь заляпали ему ботинки и отвороты брюк.
– Твою мать!
Он в раздражении попытался отряхнуть одежду, сильнее размазывая пятна по ткани. Ну и пусть. Все равно темно. Никто ничего не увидит. Он сможет отстирать их дома – или выбросить, если понадобится.
Закончив сбор костей, он спрятал их в пакет, который запихнул в карман куртки, а потом стиснул опустевшие пальцы девицы, убеждаясь, то не пропустил ни одной. Он был почти уверен, что этот материал даст ему достаточно силы до того момента, когда поединки станут идти на смерть. Надо будет посмотреть, как все пойдет: он не любит оставаться без запасов.
Хотя… запасы всегда можно пополнить. Он узнал и еще одну вещь: всегда найдется очередная девица, которой никто не хватится.
Он прорезал в воздухе дверь и шагнул в нее, оставив мертвую девицу позади.
Первое воспоминание, которое Сидни позволила себе сохранить, – о том, как она учится магии: первые заклинания, обучение которым она запомнила, дарили тишину. После них были чары помрачения сознания и преломления – то, что могло имитировать невидимость, заставлять других отводить взгляд, не видеть, игнорировать, забывать. Истинная невидимость пришла позднее, но все равно довольно-таки рано.