Фридер
– Фридер? – раздался голос в мобильнике хирурга.
Услышав свою фамилию, произнесенную человеком, звонившим с незнакомого номера, врач, сидя за письменным столом, с раздражением откинулся на спинку стула. Он только что собирался встать, чтобы покинуть предоставленный ему кабинет, и направиться в операционную «Каменной клиники».
– Мне очень неловко, что приходится вас беспокоить, – отчетливо проговорил незнакомец.
И тем не менее его голос звучал как-то отдаленно, грозя утонуть в монотонном шуме бушевавшего за окнами кабинета ливня. Здесь, на втором этаже клиники, порывы ветра, попадая в вентиляционные и лифтовые шахты, производили звуки, напоминавшие завывания насмерть перепуганной собаки.
– С кем я говорю? – нетерпеливо уточнил Фридер.
– Меня зовут Тилль Беркхофф. Я отец Макса.
«О боже!» – подумал Фридер, невольно сделав глотательное движение и неосознанно кивнув.
Теперь он понял, с кем разговаривает и чего желает от него этот несчастный человек. Сердце у врача непроизвольно забилось сильнее. Пульс у Фридера участился, и его бросило в жар.
– Как вы узнали мой номер? – спросил он.
– У меня, как бывшего брандмейстера, все еще сохранились хорошие связи с нужными людьми.
Фридер схватился за воротник и ослабил верхнюю пуговицу на своей розовой рубашке поло. Розовый был любимым цветом хирурга, поскольку Хартмут считал, что он хорошо подходит к его загорелому лицу. Не зря же ему часами приходилось лежать в солярии.
– Послушайте, – сказал он. – Я не имею права говорить с вами о моих пациентах.
– А я и не собираюсь говорить о них. Мне надо, чтобы вы кое-что для меня сделали.
В голосе звонившего человека ощущалась переполнявшая его ярость, и Фридеру сразу стало ясно, что именно подразумевал Беркхофф под этими словами. Он мог бы сказать и иначе, приблизительно так: «устранить проблему», «помочь восторжествовать справедливости» или «сэкономить много денег налогоплательщиков».
– Вы наш разговор записываете? – поинтересовался Фри-дер и потушил настольную лампу.
Ему действительно пора было отправляться в операционную и начинать подготовку к операции.
– Речь идет о моем сыне, – зло прошипел Беркхофф, внезапно обратив свой гнев непосредственно на Фридера.
– Прошу прощения, я не это имел в виду. Просто, просто так… – Он немного замялся. – Я и представить себе не могу, чего вы от меня хотите, – произнес хирург и подумал: «Хотя его можно понять. Мне тоже хотелось бы, чтобы человек, похитивший и убивший моего сына, закончил свою жизнь в страшных мучениях».