Уперев руку в бедро, Сара покачала головой:
– Это Норвегия, мой дорогой, а не твоя тепленькая парижская зима. Тут если долго лежать на холодной земле, можно и ласты склеить.
Тем не менее Кристофер дал ей понять, что нуждается в нескольких секундах отдыха.
Сара рассмеялась, потом одним прыжком вскочила на плоский камень. Отсюда, с высшей точки острова, обвела взглядом открывавшийся перед ней пейзаж. На островке Гримсойя, куда они переехали на прошлой неделе и который можно было пройти пешком от края до края меньше чем за десять минут, было всего сорок пять домов, спрятанных от нескромных взглядов пышными зарослями елей и других вечнозеленых деревьев. У скалистого берега, белого от морской пены, она различила несколько моторных лодок, пришвартованных у причалов своих владельцев. Это был единственный транспорт, позволявший добраться с острова до Осло. Но, хотя дорога и занимала совсем немного времени, Сара чувствовала себя оторванной от цивилизации. В этом зеленом заповеднике, где несколько лошадей паслись на лугах, покрытых сочной травой, и где бродили олени и лисы, она ощущала себя спасшейся после кораблекрушения путешественницей, затерявшейся на землях Нового Света. А ведь всего в двух километрах отсюда по прямой бурлила столичная жизнь.
Она перевела взгляд на море, дальше от острова, где порой над поверхностью пепельно-серых вод Осло-фьорда появлялся спинной плавник косатки. Но на закате этого дня начинающейся зимы лишь последние лучи солнца роняли свои золотистые капли на морскую гладь.
Сара дала янтарным отблескам ослепить себя и сделала большой глоток чистого воздуха. Никогда в жизни она даже не надеялась обрести такой покой. Два месяца назад отметила сорокалетие, и в глубине души знала, что могла бы до конца своих дней жить рядом с единственным мужчиной, который вернул ей веру в семейную жизнь, веру просто в жизнь.
Поднялся ветер, погнав по морю волны и заставив скрипеть высохшие стволы деревьев. Этот сумеречный шум помешал ей услышать слабый звуковой сигнал лежавшего в кармане телефона.
– Готов? – звонко спросила она, спрыгивая со скалы. – Тогда подъем! Нам надо разобрать сотню коробок.
Еще не отдышавшийся Кристофер отказался вставать. Она протянула ему руку и помогла подняться.
Их лица оказались рядом, и он рассматривал ее, как будто увидел в первый раз. От бега ее лицо, имевшее обычно цвет слоновой кости, раскраснелось, кожа покрылась потом. Веснушки, словно оранжевые блестки, очень мило сверкали вокруг голубых, будто лед, глаз. Их пристальный взгляд, заставлявший робеть всех, кто с ней сталкивался, для него был нежным и полным обещаний. Именно это и привлекло его в Саре: ее обескураживающая способность переходить от профессиональной холодности к безграничной теплоте в интимной обстановке.