По позвоночнику побежали мурашки, а сердце рухнуло куда-то вниз. Я очень боялась, что это Алекс, но услышав знакомый мелодичный голос, успокоилась.
— Мари, можно войти? — отозвалась Элли.
— Ты одна? — спросила я её.
— Одна.
Сделав глубокий вдох, я крутанула в замочной скважине ключ и открыла дверь. Элли стояла с небольшой чашей фруктов в руках. Похоже, сестра единственная, кто обо мне заботился по-настоящему.
— Проходи, — я быстро пропустила её внутрь и также быстро закрыла дверь.
— Тебе нужно поесть, — с хрипотцой в голосе проговорила она, — ты ведь сегодня почти ничего не ела.
— Аппетита нет, — буркнула я, — сейчас мне даже кусок в горло не полезет.
— Что сказала леди Голден? — Элли поставила чашу с фруктами на стол, а сама уселась на широкий подоконник.
— А сама, как думаешь? — я кисло усмехнулась и, подойдя к столу, всё-таки подцепила красное яблоко.
— Сказала, что ты всё не так поняла, и Алекс на самом деле хороший? — глаза Элли сузились, а губы вытянулись в тонкую линию.
— Удивишься, но нет. Своего сына она не защищала. Наоборот, сказала, что накажет его за то, что Алекс ударил меня.
Взгляд Элли тут же посерьёзнел, и она прикусила губу.
— Алекс… он ударил тебя?
— Влепил пощёчину, — я держала глаза широко распахнутыми, так как боялась, что если я их закрою, передо мной вновь предстанет картина, которую увидела сегодня днём. Зачуханная коморка. Алекс вместе со Стэйси. Как она виснет на нём. Как целует. Как Алекс замахивается в ударе.
— Почему ты не сообщила маме?
— А это что-то бы изменило? — я горько усмехнулась. Даже если бы я заявила, что Алекс угрожал мне файерболом, она бы всё равно отправила меня с ним под венец. — Скажешь, что я не права? — потерев гудящие виски, уселась на край кровати. На мне до сих пор было надето подвенечное платье. Белые кружева, украшенный жемчугом лиф, прозрачны рукава с небольшим вырезом...
Я ощущала себя опустошённой, никчёмной и никому не нужной. Из души будто вырезали кусок, потоптались на нём, а после выбросили за ненадобностью.
— Элли, что мне делать? — горло сдавил удушливый спазм, и я откинула голову на подушку. Бессмысленно смотря на рифлёный потолок комнаты, я чувствовала лишь как горькая волна сжимает гортань, а слёзы горячими ручейками бегут по щекам, капая на постель.
Сестра села рядом.