— Тогда я напишу на тебя заявление в полицию за преследование и домогательство. Помнишь, когда-то ты угрожал мне, что вызовешь полицейских? Чем я хуже? Поступлю так же, только доведу дело конца.
— Зачем же ты все усложняешь? — вздыхает и этим вздохом завуалированно укоряет меня.
Ему неприятно.
— Не веришь? — достаю из сумки телефон. — Тормози, Демидов. Я, в отличие от тебя, слов на ветер не бросаю. Тебе нужны проблемы с полицией?
Недобро сверкнув холодным взглядом, муж все-таки сворачивает к тротуару.
— Я все равно тебя добьюсь, — уверенного говорит, останавливая авто.
— Это плохая идея. Если в восемнадцать лет мне нравился твой напор и такие дерзкие замашки, то сейчас нет. Уже другое время, да и не к месту воровать меня, как невесту, и куда-то увозить.
Тим открывает замки, и я сразу же выхожу на улицу. Муж опускает стекло и кричит:
— Я не отступлюсь!
Лишь качаю головой. Поежившись на прохладном ветру, иду в обратном направлении. Далеко увезти меня Тим не успел.
Телефон в кармане брюк вибрирует от входящего сообщения. Похоже, этот мастер эпистолярного жанра решил мне написать пару строк на дорожку.
Поморщившись, я достаю смартфон.
Сообщение не от Тимофея, а из клиники. Напоминают о плановой записи.
Я действительно записывалась на прием к Тихонову еще до событий с изменой. Фоном, конечно, держала руку на пульсе насчет своей задержки, но постоянно о ней не думала. Столько всего навалилось разом.
Остановившись посреди улицы, открываю мобильное приложение для женщин — в нем я отмечала начало циклов. Только последние месячные так и не наступили. Приложение показывает, что задержка уже больше недели…
У меня все перед глазами темнеет.
На улице свежо, а мне становится душно и волнительно. Сквозь туман в голове до меня слабо пытаются достучаться ответственные мысли о работе. Я должна завтра с утра быть на автомойке, но мне резко становится не до нее и вообще не до всего.
Решительно сворачиваю приложение и звоню Суворову, чтобы отпроситься на утро. С Ириной больше дел иметь не хочу.
Судя по голосу Захара, он еще не возвращался на мойку и не в курсе, что меня там уже нет. Спрашивает только о моем здоровье.
Размыто ссылаюсь на вегетососудистую дистонию. Суворов вряд ли знает, что это такое. Для него существует лишь две хандры: похмелье и ломка от отсутствия регулярного секса. А гуглить Захар не станет. Поэтому отпускает меня.