При упоминании ее матери, ее коробит, она опускает голову еще сильнее и говорит:
— Я лучше всю жизнь в четырех стенах проведу, чем увижу ее снова.
Я смотрю на ее лицо и вижу, как на нем появляется гнев, обида и отвращение. Мне кажется то, что произошло, было не в первый раз, а длилось уже очень давно. Я не могу представить себе родителей, которые могли бы такое сделать.
— Полин, следы на теле, это твои родители оставили их?
Я не хочу давить на нее, но мне нужно знать.
Она кивает, но отворачивается, отпихивает свою тарелку и взяв ручку, поворачивается ко мне спиной, продолжая готовиться к парам. У меня в прямом смысле чешутся ладони, я хочу подойти и прикоснуться к ней, утешить ее, но что-то подсказывает мне отпустить. Ее нужно оставить одну.
Внутри меня вспыхивает ярость. Я хочу причинить точно такую же боль всем тем, кто причинял боль ей. Я выхожу из комнаты, боясь того, что я скажу или сделаю.
Я не подхожу к ней еще около часа, а потом понимаю, что мне пора идти на работу. Войдя в кухню, я застаю ее сидящей на том же месте, где она и была.
— У меня уроки самообороны в спортзале. Ты хочешь остаться здесь и позаниматься, пока меня не будет? Или пойдешь со мной?
Я был бы рад, если бы она пошла со мной, но одновременно я хочу дать ей немного больше личного пространства, плюс, я знаю, что для нее нет более безопасного места, чем здесь.
— Я останусь здесь, если ты не против. Хочешь, я приготовлю ужин, пока тебя не будет?
Я киваю и улыбаюсь. Черт, от этого мой член прямо сейчас начал твердеть. Одна мысль о том, что она будет здесь, когда я вернусь, ужин будет готов, а после мы вместе ляжем в постель. Я не хочу, чтобы это закончилось. Я хочу, чтобы она осталась здесь со мной навсегда.
— Прекрасная идея. Не знаю точно, во сколько вернусь, но это будет не слишком поздно.
— Все в порядке, не торопись. Когда ты придешь, я все еще буду здесь.
Она улыбается мне, и я чувствую теплоту этой улыбки прямо в сердце. Я всегда хочу видеть ее улыбающейся, счастливой и довольной, как сейчас. Попрощавшись, я выхожу за дверь со своей спортивной сумкой в руке.
По дороге мои мысли уносятся вдаль, и я задаюсь вопросом, какому виду насилия она подвергалась помимо физического? Эмоциональное тоже должно было присутствовать. Было ли что-то хуже? Что-то более мерзкое. Хотя все это неважно, важно то, что никто не заслуживает такого от своих родителей, друга или любого другого человека. Неважно, кем приходились ей эти люди, они не должны были причинять ей боль. Схватившись за руль, я на мгновение чувствую себя полностью побежденным. Я не знаю, как ей помочь. Я не знаю, как заслужить ее доверие, и у меня есть ощущение, что этого может никогда не произойти, но я никогда не сдавался и сейчас не сдамся.