– Однако это не помешало взять меня к себе в дом, – с обидой произнесла я.
– Да, потому что влюбился в тебя с первой секунды! – выпалил он. – Твои ярко-рыжие волосы, белая кожа, голубые глаза тогда произвели на меня незабываемое впечатление. Но это в прошлом. Твой отвратительный поступок перечеркнул всё.
Каждое его слово кололо моё сердце так больно, что хотелось кричать.
– Экман, пожалуйста, поверь, ради того хорошего, что между нами было. – с трудом, глотая слёзы, проговорила я. – Твоя мать с первого дня ненавидела меня. Испугалась, что я могу вернуться, и решила таким способом навсегда избавиться…
– Не смей, я сказал! – резко прервал он меня. – Матушка хорошо относилась к тебе! Даже пыталась уговорить остаться. Но ты не только отказалась, ещё и оскорбила, наговорила гадостей! – прищурившись, добавил: – Видимо, наивно полагала, что я когда-нибудь женюсь на тебе, а когда поняла, что этого не будет…
– Это ложь! – прервала его тираду уже я, закричав и с силой дёрнув решётку. – Ложь! Ничего в своей жизни такого не делала! Никогда! Я не воровка, не убийца! Я… – сделав паузу и опустив вниз голову, немного пришла в себя, затем снова посмотрела на бывшего возлюбленного и более спокойным тоном добавила: – Я искренне любила тебя и верила, что ты тоже меня любишь.
Красивое лицо Экмана не выражало никаких эмоций, разве что только серые глаза смотрели на меня с сожалением.
– Пять минут истекли, – сообщил охранник, напомнив о своём присутствии.
Дракон опять согласно кивнул и, сказав мне короткое:
– Прощай, – пошёл прочь по коридору.
Я не могла поверить, что он вот так просто возьмёт и уйдёт, бросив меня на растерзание «правосудию».
– Экман! – крикнула ему вслед. – Вытащи меня отсюда! Пожалуйста!
Мужчина на секунду остановился, повернулся ко мне вполоборота и сухо проговорил:
– Нет. Ты должна ответить за оскорбление, нанесённое моей семье. Мамина брошь – фамильная реликвия. Ты украла память наших предков.
– Я не крала! – вновь закричала я, но дракон уже не слушал. Никак не отреагировав спокойно отправился к выходу.
Пребывая в шоковом состоянии, я, шатаясь как пьяная добрела и опустилась на скамью. Прислонившись спиной к холодной каменной стене, смотрела в никуда немигающим взглядом. Даже плакать не было сил и желания.
Соседки по камере, всё это время сидевшие тихо, начали потихоньку двигаться, приближаясь ко мне. А мне было всё равно. Пусть снимают с меня платье, да хоть нижнее бельё заберут! Всё кончено. Меня уже нет.