- Что... происходит?
Хотел прокричать, но из глотки раздался лишь глухой сип.
Некоторое время полежав неподвижно, он снова разлепил глаза,
чтобы тут же зажмуриться, ослепнув на короткий миг от нестерпимо
яркого света висящего в высоком голубом небе солнца. Слизь начала
подсыхать — руки стянула липкая корка... Мишка перевернулся на
живот, подгреб их под себя и, оперевшись, попытался встать. Сразу
не получилось, голова пошла кругом, и он в бессилии опустился на
землю. Лицо коснулось сухой травы, и в ноздри неожиданно ударил
сильный пряный запах. Первый запах, который он смог различить. Он
просидел так несколько томительно долгих минут. Наконец, собравшись
с силами, неимоверным усилием поднял голову, сел, переждав, пока
пройдет стремительно налетевшее головокружение, и, осторожно
балансируя непослушными руками, поднялся. Немного постоял,
концентрируясь на том, чтобы не упасть, огляделся...
Он стоял по центру небольшого пяточка сухой желтой травы пяти
метров в диаметре, а дальше начиналось черное кольцо выжженной на
несколько десятков метров земли. За ним, так далеко, насколько
хватало взгляда, раскинулась поросшая жухлой травой равнина. А на
небе, над линией горизонта, тихо висели две неровные луны. Ноги
сами собой подкосились...
…Мишка сидел, обхватив руками крепко прижатые к туловищу ноги, и
тихо всхлипывал. Где?!! Где он, чёрт бы всё это побрал? Почему
вокруг столько выжженной земли? Где Витька с девками и злополучным
«Уазиком»? Откуда на небе целых две... ДВЕ луны, спокойно висящие
над горизонтом, когда солнце стоит в зените?!
Мишка был растерян и разбит, с трудом дышал через стремительно
закладывавшийся набухающей слизью нос. При этом грязный, голый, но
без каких-либо ожогов или царапин, зато измазанный в высохшей
слизи, от которой нестерпимо тянет кожу... Откуда она вообще
взялась в его желудке и легких?! Ещё и эта внезапно появившаяся
резкая боль в затылке... Его всё сильнее колотила мелкая дрожь.
Нестерпимо болела голова. Ломило кости. Лёжа под палящими лучами
солнца при почти полном отсутствии ветра, Мишка замерзал.
Уткнувшись лбом в крепко прижатые к мерзнущему телу колени, он
ненароком стер выступившую испарину и успел удивиться, прежде чем
потерял сознание.
Мишка сидел на крыльце и с наслаждением курил. Початая пачка
лежала тут же — осталась валяться со вчерашнего вечера на потертых
досках ступеньки, зажигалка была в ней. Пепельница стояла рядом —
обычная жестяная банка из-под тушенки. На улице была та самая
предутренняя тишина, за которую так любят горожане лето в деревне.
Витька со Светкой спали в комнате большого деревянного дома,
Наташка — в летнем домике, где ее оставил непонятно с чего
поднявшийся ни свет ни заря Мишка. Не спалось. То ли это новое
место на него так повлияло, то ли вся ситуация в целом: тихий, без
привычного назойливого городского шума вечер, стрекотание сверчков,
сочный шашлык под рюмочку водки, баня, пиво, дедов самогон... А
потом темная ночь, мягкая девичья грудь, податливое тело... Обычно
любитель поваляться в постели до последнего, Мишка проснулся в
пятом часу. Полюбовался на сопящую на его плече девушку и
неожиданно понял, что глаз больше не сомкнет. Аккуратно, чтобы не
разбудить, соскользнул вбок с расправленного дивана, натянул
джинсы, не застегивая ремень, сунул ноги в разношенные кроссовки и
вышел во двор.