«Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда
Зовет меня в путь».
Коллеги через Вадимчикову медсестру тетю Иру просили передать, чтобы он вообще не пел, мол, достал уже своим фальшивым голосом. И что Цоя не мурлычут, а скандируют. Тетя Ира смущенно разводила руками: «Ну и чо теперь прикажете мне делать? Может быть, ему на душе плохо, пусть поет».
Еще через несколько месяцев на другом конце города, рядом с крыльцом роддома заранее выстроилось почти все неврологическое отделение. Сам Вадимчик, держащий 2 торта для медперсонала, возглавлял процессию. Остальной народ держал коляску, голубенький конверт, корзины с распашонками и пеленками, букеты цветов. Кто-то даже проверял звучание флейты. За 4 года до рождения Мишани Таня осиротела. Это обстоятельство суду было прекрасно известно, но не помешало отцу ребенка после вручения означенных тортов надолго исчезнуть. Кстати, без алиментов, как строго заметила Танина школьная подружка Римма, учившаяся на юридическом заочно и помогавшая Тане вынашивать и потом нянчить Мишаню. Вадик с Афгана прислал коротенькое письмо-поздравление в спецконверте без обратного адреса с обещанием скоро приехать. «Не учите меня жить, помогите материально», – добавлял он шутя, рисуя экран летнего кинотеатра с надписью поперек «Бриллиантовая рука». И еще: «Я тебе помогу материально. А некоторых надо оставить наедине с собственной совестью».
Таню это событие потрясло больше всего после рождения ребенка и даже отвлекло от личных страданий. Именно событие: письмо шло-гуляло по миру несколько недель, видимо, проверялось цензурой, может быть, не раз и не два, аккуратно склеивалось-расклеивалось, жило собственной жизнью и давало Тане мудрые советы и обещание поддержки, а человека – автора письма, уже не было, он погиб, притом неизвестно как. И похоронен неизвестно где, может быть, даже не в братской могиле. Хотя его мама сказала, что в братской, ей даже выдали номер захоронения. И еще она передала Танюше круглую сумму денег в конверте, добавив, что это воля Вадика.
Через два года оставшегося в этом смысле наедине отца Мишани действительно заела совесть. Блестяще защитившись на научном совете в Москве, рекомендовавшем его кандидатскую вскоре переделать в докторскую, Вадимчик появился перед Таней и малышом и почти клятвенно обещал, что будет как-то помогать, но строго секретно, потому что жена тоже родила и они снова отложили развод.