Вот и сейчас. Он оскорбил, а я не могла ответить тем же. Но все равно каким-то чудом держалась и продолжала с вызовом смотреть в глаза, давая понять, что он меня не убедил на этот раз. Хотя на самом деле мне просто было страшно открыть рот. Я молча хмурилась, чтобы отец перепутал меня со стойким оловянным солдатиком. Хотелось отвоевать хотя бы пять минут мнимой храбрости перед тем, как выбросить белый флаг.
Постепенно отец успокоился и, поправив галстук, снова потянулся к опустевшему стакану.
– Подпишешь? – спросил он.
– Мне нужно подумать. Я категорически против пункта о том, что должна потерять девственность к Новому году. Это насилие над моей личностью.
– Пункт останется.
– Но у меня ведь даже парня нет!
– Самое время найти. Тебе уже восемнадцать. В твоем возрасте средневековые женщины целый выводок детей воспитывали… тех, которые выжили.
– Как мило. Но знаешь что? В вопросе моей невинности коса нашла на камень. Это идет вразрез с моими принципами.
– А у тебя разве есть принципы? – искренне удивился отец.
– Один есть! – Я насупилась, сложив руки на груди. – Поэтому дай мне действительно вескую причину для всей той грязи, в которую ты хочешь меня бросить.
Повисла пауза. Глядя на дно стакана, отец наконец произнес надтреснутым голосом:
– Фрэнки, я умираю. Мне осталось полгода, и я не хочу уходить, не окончив войну с Езерскими. Если мы провалим эту миссию, то я буду приходить к тебе в кошмарах, клянусь.
Отец открыл ящик стола и достал очередную папку, в которой лежало врачебное заключение. Почерк оказался до того непонятный, что я не могла разобрать.
– Что у тебя?
– Рак.
– Когда ты узнал?
– Месяц назад.
– Мама в курсе?
– Нет, пускай не радуется раньше времени. И ты рот держи на замке.
У меня от волнения текст расплывался перед глазами, но я все же запомнила название клиники и номер документа, чтобы потом перепроверить. Я никогда не ставила слово отца под сомнение, и он знал об этом. Но сейчас на кону оказалась не только моя девичья честь, но и будущее всей семьи, и я решила взбунтоваться хотя бы в этой мелочи. Так было легче смириться с собственной беспомощностью перед Сатаной.
– Сделай мне прощальный подарок, дочка. Подари мне «Дол». Я сотру их с лица земли, они наконец перестанут существовать, и я упокоюсь с миром.
Если отец на чем-либо зацикливался, то это навсегда. Я не сомневалась, что он отравит жизнь мне и Роберту, если я не повинуюсь.