Но Боря уже отключил звонок. Жизнь – боль. Мне предстояло до вечера страдать, гадая, быть или не быть. Я пока не поняла, как относиться к Егерю в случае родства. Это нарушило бы картину мира, появился бы сильный соблазн рассказать ему о контракте стервы и планах отца. Вдруг Максим помог бы найти лучший выход?
Та-ак! Стоп. Это что за мысли?! Егерь – и помочь? Да он посмеялся бы надо мной, растоптал и пошел дальше.
Говорят, что у него дома пол устелен шкурами лично им убитых животных, включая редкого медведя-губача. Как вообще можно убить кого-то с такой хорошенькой мордашкой, как у губача?!
Тре-е-нь!
– Кто на этот раз?
– Фонд разочарованных писателей.
– Черт… Ладно, давай.
Если хотелось выпустить пар, то обычно я не использовала людей, а садилась на байк и гнала по трассе до посинения. Сейчас я тоже была взвинчена, и меньше всего на роль жертвы моего дурного настроения подходил любимый преподаватель.
Оказалось, он звонил, чтобы извиниться и – снова напроситься на яхту, когда ту отремонтируют. Почувствовав, как немеют губы от необходимости отказать, я уткнулась лбом в стол и шумно втянула воздух. Это же был мой препод, хороший человек, потерявший вдохновение.
Эх…
– Вы в своем уме, Виталий Иванович? Отец меня чуть не убил. Скажите спасибо, что страховка покрыла основную часть расходов на ремонт. – Закрыв ладонью трубку, я шепотом добавила: – Идите на АБВ.
– Что? Не расслышал.
– До свиданья.
Сгорбившись, я закрыла лицо ладонями. Привыкать к грубости не хотелось: я боялась того побочного эффекта, который сделал маму стервой навсегда.
Лучше жить впроголодь, чем жить, как мама.
Я позвонила брату, пригласив его на ужин, а после обеда, закончив дела, отправилась домой переодеться. В контракте уточнялось, что в свободное от работы время я должна одеваться вызывающе.
Колючий ветер бил в лицо, и казалось, что я лечу, расправив крылья, которые всю жизнь прижимала к бокам, боясь взмахнуть и нечаянно задеть кого-то. Горечь от собственной несвободы давила на сердце, но с каждым километром становилось легче.
За поворотом показалась аллея, ведущая к высоким воротам Тары.
Тара… Каждый раз, возвращаясь домой, я испытывала невероятный душевный подъем. Это место было светлым и большим, как отдельный мир, и даже присутствие Столетовых и Сатаны не портило атмосферу.