– Рано ему ещё! – замечала мать.
– В тебе и в нём с рождения течёт кровь поклонников Солнца, – гордо вскидывал голову дед.
Ещё он говорил: во Францию стекаются все религии мира, чтобы папа отлавливал опасную для своего трона ересь и заливал её кровью.
А вот смешение крови своей дочери с кровью храмовника, видимо, грехом не считал, потому что – любовь! И внука любил.
Дед бы и Марию полюбил, потому что она – сама любовь.
Жаль, ни он, ни мать тайный завет альбигойцев не успел передать.
«Ложь – истина Люцифера…» – в предсмертном бреду заявил он.
А мать умерла ночью, во сне.
Однажды, когда он был ещё маленьким, она сильно заболела, позвала его и призналась наедине, что в одной из башен замурован заветный ларец, а когда выздоровела, объяснила: в бреду привиделось…
Может, и не привиделось. И где-то в замке похоронен рецепт счастья для всех. А он мучается. Боится потерять свою любимую. Хочет прорасти в ней, чтобы не пропустить ни одной мысли, ни одного чувства…»
*«Мы пришли на землю учиться любить, не научимся – беда…»
Маше показалось, это она пробормотала во сне, и это, точно, она нежится в постели с мужем.
Теперь понятно, почему она не то, что ждала, жаждала рыцарской любви.
Генная память.
А в этой жизни от рыцаря Александра её мужу только имя досталось.
Она грустно вздохнула, и решила больше не отвлекаться: хоть в прежней жизни побыть счастливой…
– Уже светает? – пробормотала Мария, не открывая глаз, – розмарин для пива нужен сонный, с холодком…
Она пошевелилась, вызывая у Александра знакомую реакцию – желание прижать её к себе и не отпускать, пока не извергнутся вулканы.
Но жена умела ускользать от него, особенно, когда торопилась к озеру за розмарином.
Лето выдалось жарким.
«Моё горло без твоего пива сгорит от жажды» – не раз признавался он ей.
Но к озеру отпускал одну.
Почему? Ведь это опасно. Столько бродяг развелось.
– Возьми меня с собой, – неожиданно смирно, как нищий на паперти, попросил он.
– Вместе босиком по росе? – лукаво спросила она.
– Босиком? По росе? – шутливо задумался он, – согласен, если понесёшь меня на руках!
– Ах, так! – бросила в него подушку она.
– Сдаюсь! – испуганно закричал он. – Мой язык хотел сказать, если я понесу тебя на руках…
– Хитрец! – рассмеялась она. – Тогда побежали! Умоемся в озере.
Легко сказать: из теплой постели в укрытое ночными туманами утро…