Николь вернулась в свою комнату и не могла решить, что делать. Наконец пришло сообщение от Роджера. На ее длинный текст в две с половиной страницы он ответил через двенадцать часов: «Мы ждем».
***
Николь специально остановилась в мотеле, в пятнадцати километрах от дома, где жили Джон и Роджер. Она все продумала еще в Лондоне. Если не сложится, у нее будет убежище, где она сможет прийти в себя, выспаться, собраться с мыслями. Перед тем как отправиться к ним, Николь решила посмотреть городок и позавтракать. Ей нравилась простота и провинциальность этого места. Николь сразу все заметили как приезжую. Некоторые здоровались, улыбались, и одна женщина в кафе, прищурив глаза, сказала, что чувствует в ней силу целительницы.
Николь всегда привлекала природа, особенно пустыня. Еще в Лондоне, лет шесть назад, у нее были фантазии уехать в Аризону, и вот она по дороге к самому близкому ей человеку, которого ни разу не видела, но ради которого оставила все и прилетела.
Роджер открыл ей дверь, но от сильного, почти нервного волнения они запутались на пороге, и, увидев в дальней комнате Джона, Николь вырвалась к нему.
Джон сильно постарел, болезнь отняла у него силы. Он сидел в кресле, она подошла и обняла его. Они не виделись восемь лет, с тех пор как он потерял жену. Джону повезло, он встретил Роджера, который за небольшую плату готовил и помогал по хозяйству, а теперь переехал ухаживать за больным. Это была странная дружба, больше похожая на монахов-отшельников. Роджер поставил стул для Николь и сел напротив, рядом с Джоном. Оба внимательно и молча смотрели на нее. Она закрыла глаза. Ее нарушенный от дальнего перелета биоритм давал о себе знать. Николь хотелось заснуть или умереть, но день только начался.
Они говорили мало, ели молча, потом медитировали. Она провела в их доме пять бессмысленных мучительных часов и, наконец, решилась уйти. Роджер, проводив Николь до двери, обнял ее на прощание, и вдруг она ощутила в его объятии свободу, давным-давно утраченную у закрытой родительской двери, охваченной пламенем чужой запретной страсти.
Накануне Нового года Татьяна Петровна неожиданно осталась одна. Это произошло случайно и впервые. Сколько себя помнит, она всегда готовилась к нему заранее, с суеверной одержимостью, стараясь соблюдать магическую символику наступающего года. Как правило, вариантов всегда было два: либо дома с любимым, либо шумное веселье в гостях. Но это в ранней молодости, а позже, уже с детьми, выбор был не очень-то велик: либо дома выпить шампанского, либо дома, но не пить, а лечь спать, потому что рано утром подымут дети и будет болеть голова. Потом дети выросли и стали встречать свой Новый год, и у Татьяны Петровны остался выбор: либо дома скучать вдвоем, либо уйти, и она ушла.