Вот с этими ребятами мне предстояло прожить в одном кубрике четыре года, которые потом сделали нас более близкими, чем родные братья. Я полюбил их всех за эти годы и принял со всеми их недостатками, даже тех, кому я, наверное, не пришелся по душе из-за разницы в возрасте, воспитании и мировоззрении. Я хорошо помню их и теперь, через морок пять лет после окончания мореходки. Многих из них сейчас уже нет в живых. Ханя умер от рака, Козлик выпрыгнул за борт по пьяни, Дульцев по той же причине выпрыгнул с пятого этажа, Васинович сгорел от водки, Якушенко тоже не слабо прикладывался, хотя протянул достаточно долго. Только Муха и Димка Чен до сих пор ходят в море.
Смотрю на ваши лица
И радуюсь за вас.
Все чаще стали сниться
Мне бурса и братва,
Наряды и авралы,
Подъем, чифан, отбой, —
Всё в памяти осталось
У нас, мой друг, с тобой.
Остались наши фото,
Что бережно храним.
Мы всё пропьем, но флота
Вовек не посрамим!
Саньку в нашем кубрике звали еще «Бухенвальдом», прочие ребята дали ему кличку «Тощой». А всё из-за его непомерной худобы. Честно признаться, более худого человека в жизни я не встречал, ни до того, ни после. Практически, это был скелет, обтянутый шкурой. С самого начала у меня было подозрение, что у него что-то не в порядке с желудком. Однако ел он всё, что нам давали и болел крайне редко. Может быть, впечатление худобы усиливалось оттого, что Санька был довольно высокого роста, и весь какой-то членистоногий. Как выяснилось позже, здоровье у него было – дай бог каждому из нас.
Санька был исключительно добродушным парнем, и потому с самого начала стал главной мишенью постоянных насмешек, иногда беззлобных, а иногда и довольно ехидных, что определялось целиком характером насмешника. В конце концов, всякому приятно, когда рядом с тобой еще более нескладный и нелепый человек, чем ты сам. На его фоне ты выглядишь просто суперменом, разве что без кольта. Кроме того, Санька был очень увлекающимся человеком, и вот эти его увлечения были самым интересным свойством его натуры, разнообразящим нашу курсантскую жизнь, состоящую из подъема, зарядки, завтрака, утренней поверки, развода на занятия, обеда, часа свободного времени, строевых занятий, ужина, занятий самоподготовки, вечерней поверки и отбоя.
Прежде всего выяснилось, что Санька – радиолюбитель. Нет, конечно, в других кубриках нашей роты были ещё два радиолюбителя, но мы-то понимали, что Санька – главный. В первое же воскресенье, он притащил из каптерки в кубрик свой знаменитый сундук. Впрочем, по морской терминологии его правильнее было назвать «рундуком», причём это был не рундучок какой-нибудь, а именно рундук. Массивный, из добротного дерева, с прочной ручкой и навесным замком. Всем стало интересно: что же в том рундуке ховается. Первая мысль: учитывая украинскую фвмилию Саньки, там вероятнее всего могло быть сало. Заинтересованные лица пододвинулись поближе. Жрать нам хотелось в те годы просто непрерывно. Именно, не кушать, смакуя неторопливо, а поглощать, глотать, хавать, шамать и чифанить. Вы же понимаете, что такое растущий организм, а организм у каждого из нас был в самом расцвете роста.