Когда над плитами в очередной раз поднимается темнота, первый маг стремительно покидает облако и напряжённо следит за полем. Зрители и судья напрягаются и с удивлением смотрят на медленно опускающуюся темноту.
Над трибунами пробегает холодный шепоток.
Первый маг осторожно приближается ко второму, приседает около тела и протягивает руку к его руке. Не успевают они соприкоснуться, как из тела второго вырывается чёрная птица и взмывает в небо, чтобы раствориться среди облаков. Ей не препятствуют ни поле, ни взгляды.
Опустив взор к арене, все сидящие одновременно поднимаются на ноги, молчат и не шевелятся.
Дымка от защитного поля окрашивается в белый, исчезает и открывает взглядам залитые кровью чёрные плиты и два тела. В одном из них ещё теплится жизнь.
Снова слышится шепоток:
«Убил… неужели?»
Впервые за сто шестнадцатый год существования межрасовой арены Великой столицы Дарсарт был нарушен закон о запрете убийства противника. И до сих пор не было нужды придумывать наказание за его нарушение.
Над ареной едва заметно разносится мелодия струнного инструмента, определить источник которой никто и не пытается. Всех завораживает птица в окровавленных размытых дымком перьях. Медленно опустившись на плиты, она раскидывает крылья и подкрадывается к своему бывшему вместилищу. Но забираться обратно не спешит. Лишь оглянувшись на живое тело, издаёт клич и растворяется в чёрные частички, что подхватывает ветер и вновь возносит к облакам.
Мелодия стихает, проводив душу в край спокойной смерти.
И в это мгновение трибуны взрываются, словно ожив от наваждения.
Поднимается ветер. Тишь ночного берега наполняется шумом волн. Проползая всё дальше на песок, они пенятся и выбрасывают со своих глубин ненужный мусор. Впрочем, даже окажись среди него золото, никто бы его не нашёл. Ведь о край берега тянется к небу высокая отвесная скала. С её краёв то и дело осыпаются камни и падают в воду. Волны приносят их на берег, делая из мягкого песка острую каменную дорожку. Упав с такой высоты, нельзя умереть, разве что потерять сознание от боли. И тогда волны унесут безвольное тело на растерзание морским пучинам и его обитателям.
Но довольно про берег и скалу.
Как дерево в преддверии осени ожидает свободы для своих ветвей, так и сидящее на краю скалы существо ждёт окончания своих мучений. Но всё повторяется изо дня в день, из ночи в ночь. Ветер гоняет волны, волны перебирают песок и камни, скала уменьшается и крошится. Даже облака и звёзды не кажутся столь разнообразными и красивыми, больше не захватывают дух и не уносят печаль. Словно вместе с существом увядает остальной мир. Но кажется, скала искрошится раньше, чем его жизнь.