На гнедом жеребце Владимир был красив. Пронзительный взгляд серых глубоко посаженных глаз на скуластом, почти квадратном лице, казалось, заглядывал в самую душу. А нависающие над веками две мохнатые гусеницы-брови только усиливали этот эффект. И имя ему Владимир Красный. Славный правитель земель от Черных морей на Западе и до Тихих вод на Востоке. В игре он достиг статуса «Великий» за военные успехи и государственные реформы, обогатившие народ. Под началом молодого царя границы и без того большой империи сдвинулись на тысячу километров к южным пескам. Снижение налога на время военной кампании вдвое; Указ «О вольных хлебопашцах», отдававший землю крестьянам, желавшим выращивать хлеб, растить кур и прочую живность, – все эти меры позволили экономике совершить резкий скачок в границах прежней империи. Новые же территории не выходили из-под кнута пришедшей власти, и любое неповиновение сильно каралось: семью восставшего полностью вырезали, оставляя в живых лишь младенцев, которые отдавались на попечение семьи завоевателей. За жестокие меры в отношении новых народов царя прозвали «Красным». Однако Владимир понимал, что одним кнутом покорённые народы в составе империи не удержать, поэтому предоставлял все льготы тем, кто желал войти в его армию и воевать на его стороне. Не все же тратить золото на наем рыцарей в городах? Хоть они и генерировались в них каждую неделю.
Молодой император чувствовал легкое волнение перед предстоящей битвой. Оно всегда возникало где-то глубоко внутри, но сегодня особенно остро давало о себе знать, словно обострившаяся зубная боль. Владимир кистью откинул золотистые локоны назад, вместе с ними откидывая прочь собственные волнения.
– Глупцы, прячущиеся за толстыми стенами, – продолжал Красный Владимир, – лишь изменники. Они не верят в новую Эрафию, они не верят в ее великое будущее. Но сегодня мы им докажем как сильно ошибаются изменники. Сегодня Эрафия, подобно Фениксу восстанет из пепла, став сильнее!
В лучах Саркандского солнца Владимир сиял, как звезда, которую обмакнули в кровь. Но и от него же великий покоритель пятнадцати разрозненных государств потел, словно оказался в бане. Полуденное светило породило облако смрада над армией; людской пот смешивался с конским помётом. Ни единого дуновения, ни еле колышущего траву ветерка, чтобы сбить нагнетающийся смрад, который Ильин усердно старался не замечать.