Или учись примиряться с собой. Потому что сломать головой лаврскую стену еще не удавалось никому. Остановить ладонью течение Москвы-реки тоже.
Попробуй посмотреть на себя без преувеличений и самовлюбленности. Без болезненной стыдливости и тщеславия. Просто посмотри на себя и скажи: кто я есть? Если найдешь ответ, ты на правильном пути.
Вот я иногда смотрю на себя в зеркало, трогаю пальцами помятое лицо, упираюсь в многодневную щетину и думаю: вероятно, человек произошел от обезьяны, а потом присматриваюсь к щелкам глаз, улавливаю в них мысли – худенькие, больные, но мысли. И говорю вполголоса: «Нет, я мыслю, значит, я не обезьяна. Вчера напоминал безобразного примата. Что делал, не помню, но что-то делал скверное. А сегодня уже нет, сегодня – бросок в сторону человека. Стало быть, не все потеряно!»
«А как же подвиги?» – спросите вы. – «Как же мечты и фантазии идеалиста?»
Плюньте в мою сторону, если я когда-нибудь заикнусь об этом. Я не плюну в ответ.
Единственным подвигом считаю примирение с самим собой.
Нет, не с миром. Мир есть льстец и обманщик. Мир – это блудница вавилонская. У меня нет ни одного повода склонять перед ним голову. На колени он меня ставит часто, но поклоняться ему я не собираюсь. Поклоняться в том смысле, что жить по его законам. Или по его беззаконию, которое он величает законом.
Да. Я, наконец, принял себя без брезгливости. И могу сказать, что за этим простым утверждением стоят годы борьбы с собой. Смешно. Для того чтобы помириться с самим собой и обрести некое подобие гармонии, сначала нужно изодрать в кровь нервы и мускулы, и понять, что занимаешься садомазохизмом. Нет, увольте. К черту самоедство, к черту поиски истины. Истина одна, она существует как абсолют, без логических умственных конфигураций, а самоедство и поиски ради искания приводят к плачевному финалу. Что проку от умственных доказательств истины? Истина не доказывается, а показывается. Так же, как не доказывается математически красота или любовь. Они переживаются. Если, конечно, сердце и мозги у тебя не заточены под математику, как под первозданную красоту. И такое случается – редко, впрочем.
Только опыт увиденного и пережитого может быть достаточным основанием принятия истины. Все остальное – скольжение голым задом по наждаку.
– Что такое красота? – спрашивал Сократ софиста.