– Привет, лейтенант! Узнал что-нибудь о монетах?
Я покачал головой и к этому добавил:
– Ну, раз ты упомянула, я сегодня виделся с Илзе. Она очень красивая. И я не шучу.
Катя, закурив (да, она курила), отреагировала на это пожиманием плеч, мол, вкусы у всех разные, а я продолжил:
– Слушай, Лев… Станиславович… – почему-то моя речь стала походить на речь Илзе, как будто речи заразны – говорил Ларисе о… борьбе?
Машина в это время тронулась с места и подпрыгнула на какой-то ямке – ямок тут хватало. Подпрыгнули и мы с Катей, синхронно, не пристёгнутые, а я еще, на правах высокого, ударился затылком о крышу салона.
– Ты пристегнись, пока мы не выехали на дорогу. Ага… и я сейчас…
Она, наверное, недавно получила права. Уж очень осторожно, по-немецки педантично, вела она машину. Мы пристегнулись и выехали на дорогу. Тут Катя вспомнила мой вопрос, который я не стал повторять, поскольку Катя, возможно, была полностью сосредоточена на дороге. Но Катя сама его вспомнила, и то хорошо.
– Извини, лейтенант, я просто задумалась. Ты про борьбу спрашивал… Хммммм… Борьба? – только тут она удивилась. – Нет, Лев не борец, это точно.
– Но вдруг он хотел научиться борьбе?
Тут надо было поворачивать. Катя повернула и сказала:
– Может, он и говорил о борьбе Ларисе, вот только Лариса мне ничего о борьбе не говорила.
– Ты можешь спросить у нее о борьбе ради меня? – сказал я и выругался.
– Ты это чего? – растерялась Катя.
– Извини, «ради меня» у меня по привычке вырвалось… я конченый эгоист.
– Хм, странный ты какой-то. Хорошо, я спрошу. Не знаю, правда, как лучше спросить. Повода нужного нет.
– Поводы выдумать можно, я не гоню…
– Ты это, эгоист, выполнил, что я просила?
Я не сразу, но сообразил, что Катя хотела знать, написал ли я про нее стих.
– Да, но лучше его читать поздним вечером. Так уместнее.
– Заинтриговал! – сказала Катя.
Тут же мы оказались на улице 50-й армии, свернули затем на Литейную, а по ней, минут за десять, если не меньше, можно доехать до Дарковичей.
Проводив глазами заправку, я услышал:
– Ты от Илзе узнал про борьбу?
– Да. – У меня в животе громко заурчало. Я надеялся, что Катя ничего не услышала, успокоил себя, что машинный мотор и шум на дороге достаточно громкие, чтобы заглушить мой воинственный позыв, но фразы следующие, все же, решил ронять громче обычного.