Возможно, ещё немного и я бы свыкся со своим образом и даже принял бы его как достоинство, но моя ноша начала ржаветь, привлекая к себе внимание ноющей болью. Не знаю, с чем это связано; врачи тоже, пожимая плечами, выписывали всевозможные транквилизаторы с антибиотиками. Первое было необходимо, потому что произошедшая ситуация возымела действие на моё душевное состояние. Я забыл что такое спокойный сон и как следствие упустил разницу между сновидением и явью. Когда происходила ситуация, казалось бы, абсурдная для того, чтобы быть реальной, но из-за своей убедительной детальности ощущений или из-за притуплённости восприятия во всех других случаях, она могла вызвать смятение и неуверенность по отношению к другому участнику произошедшего, который играл вторую главную роль. Резонным было бы спросить у него (неё), правда ли это произошло или мне приснилось? Но события были порой настолько вопиющими и аморальными, что уточнение могло представить собой довольно-таки трудное и почти невыполнимое действие. С другой стороны, незнание истины порождало непонимание, как реагировать по отношению к человеку, с которым было связано событие то ли сна то ли яви. Полная потеря смысла жизни (хотя, что это вообще такое?) и смерти (как невозможности решить ситуацию). Всё усугублялось причиной для второй группы медикаментов, а именно, убедительные мантры врачевателей, что ржавчина может привести к заражению крови и антибиотики всего лишь превентивная мера; если выпустить болезнь из-под контроля и не произвести операцию по удалению опухоли, метастазы могут перекинуться на ткани органов, что приведёт к их отмиранию и как следствие к медленной мучительной смерти. Несмотря на невыносимые депрессивные состояния, подобный исход мне нравился меньше всего. Этот факт приземлял и проводил достаточно ощутимую грань между сном и не сном. Особую пикантность этому блюду придавал соус из полной дезориентация во времени – что за изумительный шеф-повар трудился над этой позицией! Произошедшее вчера абсолютно не отличалось от произошедшего год назад, а «вчера» и «год назад» были лишь гипотетическими категориями и существовали только потому, что кто-то о них говорил и мог выстроить события в хронологической последовательности. У меня же эта нить в какой-то момент оборвалась, нанизанный на неё временной бисер рассыпался и смешался, после чего собрать его пропала всякая возможность. И желание. И нужда. Если до этой поломки было очевидно место каждой детали, так как причинно-следственная палитра располагалась в закономерной последовательности: от низкочастотного красного (причинного) спектра, к высокочастотному фиолетовому (следственному) – что при обычном трихроматическом зрении перепутать диспозицию оттенков не представлялось возможным, то сейчас, при попытке собрать тот же порядок, получалось, что в один день происходили события, которые просто не могли быть одним днём. Психосоматический коктейль постепенно набирал критическую массу с полным ощущением неминуемого взрыва.