Из палаток выпрыгнули остальные воины с обнаженным оружием.
– Ты не бог! Я – бог! – крикнул он настолько громко, насколько это возможно телепатически размноженным голосом.
Женя сразу навел на врага мощную иллюзию, что тот в прошлом и стоит посреди бело-голубоватого, туманного величественного, но всеми покинутого города. Женя ухватился за эту мимолетную слабость и навел сильный гул в ушах, чтобы тот поднял руки или бежал. Он хотел знать перед смертью и на полсекунды замешкался в выборе дальнейшей стратегии.
В этот же момент напал капитан и нарушил план, заставив противника собраться. Пара ударов, озарившие ночь искрами; Люциана подгадала момент и швырнула свою «царапину». Мужику распороло бок, и он закричал – скорее от неожиданности.
Сразу после откуда-то сбоку выпрыгнул Шаттьях и всадил топор тому в шею. Еще один истошный крик, и капитан насадил психа на свой палаш, едва не задев Шаттьяха. Сын Хаша резко оттолкнул капитана, склонился к захлебывающемуся кровью неприятелю неприлично близко, и, держа в одной руке топор, другой стал душить жертву. Через пару секунд между их лицами появилось марево, и Шаттьях довершил ритуал, покончив со страданиями агрессора.
Люциана смотрела на брата с пренебрежением и каплей отвращения. Евгений на всякий случай проверил – оба мертвы. Шаттьях тоже осмотрел тела. Даже Жене было стыдно представить: стал бы Шаттьях их поглощать на глазах у сестры?
Третий капитан отправился за медикаментами – ему прилично досталось. Рана была не критичная, и от помощи он, естественно, отказался.
Вновь все стихло, вновь ночь опустила занавес, пытаясь скрыть произошедшее. Они стояли и молча рассматривали напавшего. На вид ему было лет тридцать, а темно-серая броня со слабыми, будто конвульсирующими фиолетовыми переливами, покрывавшая его тело, кроме головы, придавала ему мускулистый, могучий вид. Из поврежденных участков медленно вытекала густая жидкость бирюзового цвета. Смешиваясь с рубиновой кровью, образовывалась чудная кашица, как на палитре ребенка, который не знает, что хочет нарисовать.
– Узнал кто это? – с нехарактерным ему волнением спросил Евгений.
– Чушь какая-то, – помедлив, ответил Шаттьях. – Он из другого мира…
– Откуда он мог меня знать?
– Не увидел, но он очень силен – сплошные тренировки.
– Ну ума они ему не придали, – с ненавистью сказала Люциана и ушла к подрезанному капитану, как бы намекая, что со всем этим бардаком разбираться им.