Seattle Overdrive - страница 2

Шрифт
Интервал


Стоит сказать, что информационный ландшафт всё чаще исключает истории неуспеха, однако падение бывает не менее интересно, чем триумф, да и вообще, может, падение и есть искомый смысл некоторых жизней, например моей. Я ни о чём не жалею, хоть в это и будет сложно поверить, просто моё озлобленное счастье выглядит не самым презентабельным образом, а жизнь интересна до боли, – в прямом смысле этого слова. Моя история «неуспеха» будет рассказана от лица музыканта, но если сменить профессию – призвание, если хотите – на художника, писателя, неважно кого – смысл останется прежним. Наверняка немало людей найдут аналогии со своей жизнью, своими мечтами, профессиями, хобби.

Хорошо, если по теме: скольких людей скинула волна мейнстрима? Был блюз, глэм-рок, гранж и так далее, и так далее; в литературе вспомните бит-поколение, гонзо. Вы поняли – всюду примеры мировой славы и вечной жизни в своём искусстве. Пусть и на одного счастливчика приходится тысяча неудачников. Как по мне, неудачник не так уж и отличается: счастливчик видит тревожные сны о том, как не справляется с тяжёлым грузом удовольствий жизни и забывается в радости, проснувшись; неудачник наблюдает во сне более лучший мир, кошмары приходят утром – достаточно лишь открыть глаза. Выбрать – не «видеть»: единственное спасение.

Я буду говорить в настоящем времени, так проще вспоминать, но могу и в прошедшем, если воспоминания унесут слишком далеко. Вы наверняка заметили, что я уже несколько раз пересказал одну и ту же тему разными словами – да, бывает и такое. Начало повествования будет наивной комедией – как и сама молодость – конец будет словно триллер, как и сама зрелость, чтоб её. Ещё я могу говорить урывками и вообще как угодно… А, ладно, извините за излишнюю болтливость, пора уже начинать.

Вру, не пора.

Для чего, собственно, я тут вещаю: хочу, чтобы вы мне помогли отыскать момент, в котором я сюда угодил, никак в толк не возьму – когда?

Part 1

Chapter 1

Smells Like Teen Spirit

Сиэтл. Лето тысяча девятьсот девяносто шестого года. Обыкновенный дом наполнен «необыкновенными» людьми. Впереди великое будущее, как нам кажется, а пока мы «точим копья», чтобы встретить его.

Ричарда я любил больше всех, пускай он и был тем самым другом, с которым меня вечно сравнивали родители, – это ужасно бесило. Сейчас он усердно пытается порезать лимон для текилы на столе рядом с большим и переполненным людьми диваном – сок брызжет во все стороны, не вызывая оскомину разве что у моей бабушки живущей в английской деревне. Во что одет Рич, описывать не буду, советую пойти в любой торговый центр и посмотреть на манекенов за стеклом. Характер Рича, конечно, скверный и наглый, но обычно там, где надо. Рич чертовски непохож на меня, не знаю, как могло такое получиться – дружили мы с самого раннего детства. Он был тем, на кого можно рассчитывать. Возможно, из-за самолюбия, которое заставляло его быть впереди всех: самым достойным из достойных, но я-то знаю, что даже у хороших поступков могут быть непредсказуемые, тёмные мотивы.