- Спасибо, - вместо всего, крутящегося в моей голове, я смогла выдавить только это. – Но я все равно не стану с вами спать.
- Не надо, - мужчина понимающе улыбнулся и освободил рядом с собой место. – Присядь. Просто присядь. Это я хоть заслужил?
Ситуация дурно пахла, но что еще я могла сделать? Подвох обязательно вскроется, но пока я ждала объяснений, мне оставалось лишь уступить, иначе я чувствовала бы себя стервой.
К концу вечера я полностью изменила свое отношение к Дженару.
Он больше не вел себя как самовлюбленный индюк, привыкший получать все, что хочет.
Как оказалось, он может быть абсолютно нормальным: галантным, уравновешенным и даже вполне заботливым. Разговорчивым и простым. Защищающим, если понадобится его помощь с другими завсегдатаями клуба, считающими себя неотразимыми.
Конечно, я понимала, что это ловко расставленная ловушка: не получилось взять меня нахрапом, и опытный ловелас выбрал иную тактику.
Вот только почему именно я? Что во мне такого особенного? В любовь прожженного бабника я ни капли не верила. Кто он и кто я, в конце концов?
Шло время. Только оно было целителем душ во все времена. Иногда помогало быстро, иногда требовалась целая жизнь.
Моя настороженность исчезала очень медленно.
Наши отношения начались не с той ноги, но постепенно, спустя долгие недели переросли в дружеские и, наконец, почти доверительные.
Дженар Беквуд водил меня на свидания в необычные места: на выставку средневекового оружия, где сам рассказывал о каждом экспонате. В галерею современного 3Д-искусства, где инсталляции были выполнены на скульптурах из стекла, поражая объемностью и глубиной цвета. В парк каруселей: прокатиться на самой высокой горке в стране.
Ужины в кафе стали для нас привычным делом. В основном Дженар расспрашивал обо мне и рассказывал о себе. Чаще, конечно, второе, потому что я не была болтливой, а такие, как он, как раз любили покрасоваться подвигами перед женщиной.
Его истории о давних временах, когда я еще даже не родилась, приводили меня в восхищение. Я готова была слушать их часами и никогда не потеряла бы интереса.
Это было что-то сродни волшебства: помнить события, десятки раз перевранные в учебниках истории. Быть непосредственным участником военных баталий или прямым наблюдателем. Своими глазами видеть исторических личностей, чьи лица сохранились лишь на портретах.