В общем, надо родителей и Кутузовых срочно подталкивать к походу
на Алтай. Палатки, костерок, песни под гитару, все дела. Они хорошо
отдохнут, я хорошо разведаю. Возможно, подсоблю Игорю, если он
будет поблизости.
Чтобы немного освежить голову и к тому же избавиться от
навязчивых мыслей, которые прочно засели в мозгу, я решил полетать
на Дракарисе.
Ужин подождёт, полчаса никакой роли не сыграют.
Прошмыгнув мимо гостиной и тихо обувшись в прихожей, я выскочил
во двор. Вызвал моего красавца.
Дракарис откликнулся из своего гнездовья, которое устроил себе в
небольшой роще на территории поместья.
Дракон взметнулся ввысь, сделал вираж и приземлился передо мной,
громко фырча и выпуская струйки дыма из ноздрей.
— Ну что, полетаем? — радостно улыбнулся я, устраиваясь на
Дракарисе.
Мой телефон зазвонил.
— Да, — ответил я, приняв звонок.
— Серёжа, мы ждём тебя на ужин, — услышал я голос маман. — Ты
куда пропал?
— Буду чуть позже, — ответил я. — У меня сейчас полёт.
— Питаться надо вовремя, — начала читать нотации маман. — Ты
очень быстро растёшь…
— Тебя плохо слышно! — закричал я в трубку. — Шум какой-то…
Я нажал на значок в виде красной трубки. Сыт по горло этими
нравоучениями. С одной стороны, Лариса Батьковна со своими
бесконечными нравоучениями о поведении аристократов в светском
обществе. А с другой — маман с её лекциями о правильном питании,
взрослении и в целом — образе жизни. Если пышка даёт ещё какие-то
знания, то у маман почти вся информация основана на её тревоге и
избыточной заботе обо мне.
Батя на их фоне — оплот поддержки и логичности. Ну и свободы
выбора, а не той коробки, в которую всё ещё пытаются меня закрыть
женщины.
Я создал вокруг себя водяной пузырь, привязав его к спине
Дракариса. Внутри — словно в кабине мано-лёта. Микроклимат,
отсутствие ветра, только иллюминатор здесь один — это вся
поверхность пузыря. Так что обзор идеальный.
Дракон получил мысленную команду и взлетел, делая пару виражей.
А затем он поднялся на пару тысяч метров, и я решил проверить,
какова его максимальная скорость.
Дракарис начал разгоняться. Слева пролетели несколько шапок
кучевых облаков. Справа — мано-лёт снижается, подлетая к аэродрому.
Там Шереметьево, вроде как.
А подо мной — бескрайняя Москва. Дома́ — будто кубики в моём
младенчестве, потоки машин — вереницы движущихся коробочек. Людей
вообще почти не видно.