И самое странное, что подобные порывы ярости замечались и у других особей, похожих на меня и дошло все до определённого момента, где «мы», начали попадать по своим. И явно входили во вкус.
Боль, которая появилась в моей спине, не была такой уж сильной или на столько болезненной, чтобы заметить ее, поэтому, личность проигнорировала ее, а настоящий я, призадумался.
«Сейчас «я» умру?»
Но момент смерти «меня» оттягивался достаточно долго. Я, был вожаком, и сильнейшим.
Как я понял, что я был вожаком?
А хрен его знает.
Мне казалось, что импульсы, которые выходили из меня, были в разы сильнее, чем у остальных, потому что мне было достаточно одного взмаха, чтобы разорвать своего.
Враги – закончились, но бой продолжался.
С десяток тел собратьев, которых я собственноручно разорвал, лежали вокруг меня, и на эти тела наступали другие. Они жаждали моей крови, они жаждали насладиться моим мясом.
И наконец, это получили.
Странный хруст под затылком, сопровождающийся непониманием ситуации «меня», отключил сознание. Точнее, сознание личности.
***
-- Как ты посмела... Посмела... – отец Марии начал заикаться от ярости, -- Допустить подобное?
Мария стояла в приемном зале родительского особняка. Ее трясло, она боялась гнева папашки, как и осуждения «толпы». История, которую она выдумала, чтобы замести следы, выглядела для нее уже неправдоподобно и идеально, как час назад.
-- Отец, я пришла и увидела эту картину. Ну, не могу же я весь день стоять у камеры? – через слезы сказала она.
Господин Вильгельм яростно швырнул в стену хрустальный кубок.
-- Почему ты убила сеньора Грэга? А, Мария?
-- Оценка ситуации. Он рвал на части бедного мальчишку, пытался сожрать его плоть, что-то бормотал.
-- Ты хочешь сказать, что он был одержим? Ты думаешь, что я поверю, будто бы кто-кто демонизировал моего воина?
-- Нет, отец, -- успокоившись, ответила Мария, -- Все горожане знают, что через священные ворота не может пройти демон, нежить или темный алхимик.
-- Тогда как ты мне это объяснишь?
-- Призыв демонической силы через свитки. Это же очевидно, -- с легкой усмешкой ответила дамочка, -- Пап, ну зачем мне смерть этого... Этого Чада, как вы говорите? М?
Господин Вильгельм вышел из-за стола и начал наворачивать круги вокруг своей дочери. Заложив руки за спину, он что-то бормотал себе под нос, под нервные взгляды обслуживающего персонала, которые стали невольными свидетелями данного разговора.