Кстати, в груди у меня болело.
Причем, как при вдохе, так и при выдохе.
Левая рука тоже сигналы подавала, что
с ней не всё ладно.
Вывих? Перелом? Просто ушиб?
Вот так я лежал и проводил
ревизию-диагностику своего организма.
Тут болит, там болит, дышать трудно,
замерз как собака…
Плохо мне, но жив…
Надолго ли?
Что значит — надолго?
Я попробовал чуть приподнять
голову.
Мля… Лучше бы я этого не делал…
Жив…
Жив да негоден… Это опять цитата от
бабушки Саньки.
Сбили нас.
Кто?
Ну, не корейцы же. Американцы,
недавние наши союзнички скорее всего постарались.
С МиГами у них это неважно
получается, вот и отыгрались на нашем транспортном самолетике.
Не добрался я до Томска со своими
сопровождающими.
Майор и два сержанта, что напротив
меня на лавочке сидели, ещё в воздухе погибли.
Как сидели, так и начали валиться. В
это время самолёт… тряхнуло что ли? Или — как там правильно
сказать.
Самолет как бумажный прошили очередью
из пулемета, но я её не услышал. Из-за гула моторов было вообще
плохо что-то другое различимо. Мой изменившийся после приема
бабочковой настойки слух даже ничего не уловил.
Мне повезло. Очередь, что фюзеляж
пробила, прошла над моей головой и лишила жизни сидящих супротив
меня. Получается, что сбоку нас обстреляли? Так, скорее всего, и
есть…
Справа и слева находящиеся от меня от
пуль тогда не пострадали. За мною же пятеро приехали. Пять минус
три, остается — два.
Они, как и я, в следующий момент,
тоже с лавки попадали. Явно, что с нашим самолетом что-то
случилось, повредили его вражины!
Что там с лётчиками в кабине — мне
неизвестно. Дверь в неё в тот момент была закрыта, а через металл я
видеть не умею. Такого чуда даже моя бабочковая настойка не
совершает…
Я всё же приподнял голову. Шею как
электрическим током дернуло, что-то в ней даже хрустнуло.
Хрустнуло и всё. Всё, в смысле не
всё, а шея моя в порядок пришла, больше неприятных сигналов мозгу
не подавала.
О! Исцеление началось!
Чувство юмора даже в такой ситуации
мне не изменило. Ещё бы левая моя рука самовыздоровела, но похоже,
такая благодать мне не светит…
Она, верхняя конечность, заболела ещё
сильнее, когда я приподнял голову.
Так, так, так…
А вот и наша железная птица…
В голубой простор ей уже не
подняться.
Мне же подниматься надо. Медленно,
осторожно, по капельке, но на ноги встать. Они у меня вроде и не
пострадали.