* * *
Гвельф никак не мог поверить своему счастью. То, что он считал
легендой, недостижимой мечтой вдруг оказалось у него в руках. На
самом деле даже гораздо больше этого. Потому что всё на деле
легенда – это не мёртвый застывший материал, а реально живое
существо. И обращаться с ним надо соответствующе.
Общаться с тем, кого его заказчик называл Робом, было сложно. Он
пытался изображать слова, но почти не говорил. А вот образы он умел
создавать отлично. Правда, становилось очевидно, что он очень мало
видел. Большая часть образов была либо из пещеры, либо из
путешествия сюда. Кое-что артефактор даже узнавал.
— Сколько же ты просидел там в полном одиночестве и тишине? —
поинтересовался Гвельф у того, что все всегда считали просто
материалом для придания амуниции и артефактам легендарности. — Это
же невероятно.
— Это закончилось, — лаконично ответил Роб. — Сделай меня самым
лучшим доспехом в мире. Я хочу защищать своего друга.
Хозяин мастерской покачал головой. Он до сих пор боялся себе
признаться в том, что хочет заполучить это существо. Но в то же
время знал, что не может себе этого позволить.
Роб не отвечал словами, но доносил в голову Гвельфа образы и
эмоции. Иногда обрывочные, иногда непонятные, но все вместе
складывающиеся в единую картину.
— Хочешь остаться у меня? — спросил артефактор с робкой
надеждой. — Я могу бросить свою мастерскую, возить тебя по миру.
Показать тебе всё! Что ты увидишь с призывателем? Бесконечные
данжи? Тысячи монстров? Удары, ссадины, укусы, царапки?
— Благодарю за предложение, — отозвалось невероятное существо. —
Но у меня договор с Гардаром. Давай приступим к делу.
Гвельфу ничего больше не оставалось, как последовать словам
Роба. Он старался, как мог. Раскручивал сферы для пущего эффекта,
раскатывал чешую, которая сама по себе была невероятно крутой,
добавлял разные ингредиенты, чтобы вещь получилась поистине
уникальной.
Только Роб не особо оценил его старания.
— Это не нужно, — сказал он на единственный рог уникора, которых
и в природе, может, не осталось. — Лишнее, — это на усы болотного
уползня. — Не стоит, — на крылья верхолётки.
И лишь однажды он сказал:
— Оставь, — на колер для будущих цветов.
Гвельф работал всю ночь без продыху. От брони то бил яркий столб
света, то он загорался пламенем, то исчезал в собственной тьме, то
начинал уползать, живя собственной жизнью. Но артефактор, не смыкая
глаз, довёл всё до нужной точки, ровно так, как указало ему
существо.