Но я не выбрала ни один из них. Продолжала стоять, физически ощущая, насколько сильно распахнуты мои глаза.
И тогда он вновь коснулся губ, и одного касания хватило, чтобы я окончательно забыла о посторонних мыслях, о сопротивлении.
Обвила руками его шею, зарываясь пальцами в волосах, теперь уже абсолютно понимая, почему он находил это занятие таким увлекательным.
Это так просто — обнимать его, жаться всем телом, жадно хватать воздух, а потом вновь и вновь искать губы.
— И завтра с утра ты сделаешь вид, что ничего не произошло? — его сбивчивый шепот и моя улыбка.
— Обязательно… — абсолютно уверенно, но все так же целуя.
— Я так и думал… — усмехается.
— У меня был хороший учитель! — пытаюсь сказать обиженно, но в то же мгновение смеюсь.
— Ты опять за свое?
И опять его губы и надежда на то, что завтра я все же смогу мыслить здраво. И, наверное, на то, что идеальная память не предаст.
Звон колокола на северной башне все же заставляет нас оторваться друг от друга.
— Пора… — проговорила, не узнавая собственного голоса, посмотрев Ланнерту в глаза, радужки которых были иссиня-черными.
— Пора… — согласился он, но вместо того чтобы отступить, притянул к себе вплотную, до последнего не разрывая зрительный контакт.
А потом еще раз поцеловал. Настолько мучительно медленно, но оттого так невыносимо сладко, что захотелось застонать. Не знаю, каким чудом удалось сдержаться и разжать руки, еще секунду назад обвивавшие его шею.
— Спокойной ночи, Элли.
— Спокойной ночи, Лиам.
Кажется, он удивился не меньше меня, впервые назвав мое сокращенное имя, однако уже в следующую секунду улыбнулся и, развернувшись, зашагал прочь.
А я вновь прислонилась к стене и закрыла глаза, считая, что еще одна минута, проведенная так, ничего не изменит. Минуты же должно хватить на осознание того, что тебя только что целовал человек, который пару месяцев назад был готов убить?