Мы молчим, словно боимся прервать тишину своими разговорами. Как будто, если мы заговорим, все станет слишком реальным, и это может нарушить наш настрой. Да, общение точно все испортит, и мы оба останемся неудовлетворенными. Достаточно того, что в моей голове до хрипоты орет голос совести, заглушаемый глухими ударами сердца.
Возвращаю Хлою на себя, сразу же медленно насаживая на каменный член. Она стонет, я шумно выдыхаю. Торможу ее движения, крепко сжав бедра. Если она сейчас пошевелится, все может закончиться. Наш контакт ощущается как осуществление фантазии. Как будто подросток мечтал о ночи с кем-нибудь из звезд, и вот ему выдался такой шанс, а теперь он охренительно сильно боится его проебать.
Делаю несколько глубоких вдохов и наконец направляю Хлою наверх, а потом вниз. Нам хватает пары медленных движений, чтобы сорваться и начать трахаться. Я так яростно насаживаю ее на себя, что член входит до самого основания. Хлоя царапает мою спину, выгибаясь и позволяя мне снизу подмахивать ей, чтобы я мог войти как можно глубже, толкнуться как можно сильнее. Удовольствие, которое резкими вспышками распространяется по телу, каждый раз заставляет вздрагивать. Все мышцы напряжены, а сердце работает на пределе своих возможностей.
Можно ли сдохнуть от секса? Если да, то другой смерти я себе не пожелал бы. Встаю вместе с Хлоей и делаю несколько грубых толчков, держа ее под колени. Она висит в воздухе, цепляясь за мою шею. Взгляд поплывший, искусанные губы и растрепанная прическа. Она прекрасна.
Ставлю на колени на кресло, побуждая ухватиться за спинку. Кладу руку ей на поясницу, заставляя прогнуться, и снова проскальзываю в нее. Мои пальцы так сильно впиваются в ее бедра, что ей, наверное, больно. Но Хлоя не жалуется. Выгибается еще сильнее и хрипло стонет, позволяя мне долбиться в ее тело без остановки. Судя по звукам, я просто вышибаю из нее воздух, но остановиться и дать ей отдышаться просто не могу.
Перехватываю за шею, заставляя поднять голову, и целую, жадно и яростно впиваясь в ее губы. Кусаю их и облизываю, ловлю стоны и хрипы. Она краснеет, и эта краснота распространяется на шею и грудь, которую я сминаю своими ладонями. Знаю, что веду себя слишком грубо, но иначе сейчас не могу. Мое желание разорвать ее соседствует с нежностью и страхом. Чувство вины притупляется, как и голос в моей голове.