– Квартира уникальная – нельзя нам ремонт, – смеялась Ника. – Здесь, куда ни плюнь, дворянские тайны начала века.
Ее муж, Владик, пожимая плечами, говорил, что в доходных домах, как у них, жили не только дворяне.
– Этот доходный респектабельный был, модный, к тому же мы на фасаде, – упорствовала Ника. – Бабушка говорила, что наш этаж полностью одна семья снимала. Очень даже высокородные ребята. Ремонтом всю ауру снесем нафиг.
Владик отвечал, что в семнадцатом году уже обо всем позаботились другие ребята, промежуточные.
Накануне он улетел в командировку куда-то в Липецк, а утром Ника проснулась с температурой под сорок. Дети были немедленно отправлены к бабушке, а Варя по телефону строго-настрого велела подруге не вставать, ждать ее к вечеру для куриного бульона и поддержки.
– Нету, что ли, никого? – усмехнулась Варя на фланелевую ночнушку, в которой Ника вышла ей открывать.
– Да пошли они, – отмахнулась та. – Лев Борисович на днях около моего борща себя резинкой от трусов хлопнул, а я им буду больная одеваться, чтобы в коридор выйти?
– Ты как? – Варя подпрыгнула, чтобы закинуть на полку шапку и шарф.
Похоже, что бывший плотник и вельможи «уникальной» квартирки были дылдами.
Снимая пальто, нашла глазами надпись на обоях у телефонного аппарата: «Сука Акулина 272-29-97». Рядом за стенкой у Петровых скулила Дамка – хозяева запирали ее в комнате, когда уходили на работу.
– Все время сплю из-за температуры. Когда просыпаюсь, ползу на кухню чай заваривать. Там жалею себя, вою тихонечко. Вон как Дамка.
– Бедная, – Варя пыталась подобрать два одинаковых тапка из войлочной кучи у дверей.
– Плакать на самом деле сладко. Еще по правилам должен молчать телефон. Такое светлое чувство заброшенности. Но он разрывался все время, и тогда я не брала трубку.
– Поздравляю, – ответила Варя мрачно. – Твоя свекровь висит из-за этого на потолке, три раза мне на работу звонила. Причитает так, как будто твои дети уже осиротели.
– Да? – Ника ненадолго испугалась.
Потом она отмахнулась от невидимой Ксении Андреевны и продолжила, шаркая за Варей на кухню:
– Ты обещаешь быть мне родной матерью?
– Да, дорогой Карлсон! – откликнулась Варя, вытаскивая из сетки курицу.
– О, беленькая. По два шестьдесят? Где ты ее взяла?
– В обед в гастрономе и те и те были. Но по рубль семьдесят пять… глаза бы мои не смотрели.