Боль и отчаяние выстудили душу. Ненависть к мужу, которого я едва знала, укреплялась с каждым сделанным вдохом. Закрыв глаза, мысленно обратилась ко Всем Святым с неистовой благодарностью за что, что лорд Александр Кайден обречен быть бездетным.
Вчера вечером, минуя кухню, я случайно подслушала разговор двух служанок.
Оказывается, над старшим императорским родом драконов довлеет страшное проклятие – едва на трон восходит молодой правитель, древнее проклятие бесплодности падает на него. Так было с прежним Императором, и с тем, кто правил до него. Оба владыки умерли, не оставив потомства.
Та же учась постигла нынешнего молодого Императора. Едва брат моего мужа занял трон – проклятие отметило его своей черной дланью, лишив возможности обзавестись наследниками. Вот только он оказался хитёр и неведомым образом «скинул» проклятие на младшего в роду. Служанки шептались – был проведен кровавый обряд, после которого Император смог зачать малыша, а вся полнота проклятия бесплодности обрушилась на Главу тайной канцелярии Александра Кайдена.
Передернув плечами, выбросила образы темного ритуала из головы и опять возблагодарила Заступников. Так или иначе, я рада, что муж – бездетен. Не желаю иметь от этого чудовища ребёнка. Вчера, беря меня силой, Алекс ясно дал понять, что жалкая смертная навязанная в жены – противна его звериной ипостаси. Чудесно, я тоже не питаю к нему симпатий.
Пусть только посмеет еще раз войти в эту спальню!
Сдерживая стоны, приподнялась на постели в поисках халата.
Тело умоляло смыть отвратительные ночные прикосновения и надеть чистую одежду. С трудом передвигая ноги по ковру, я прошла в ванную комнату, одновременно сдирая с себя сорочку. В широкие витражные окна, зашторенные портьерами, проникали тусклые солнечные лучи. Судя по ощущениям, было около девяти или десяти часов утра. Интересно, давно ли Александр ушел, бросив законную супругу в полуобморочном состоянии? Хотя, какая разница. Я сразу не рассчитывала на благородство мужчины с сердцем изо льда, который никогда не сможет стать отцом.
Под горячими струями стало легче.
Вода смывала ночное унижение, но не следы, оставленные сильными мужскими пальцами. Синие пятна покрывали упругую полную грудь, шею и плечи. Особенно много отпечатков страсти осталось на бедрах и ногах. Схватив лавандовое мыло, я тщательно терла болезненно горящую кожу и, словно в трансе, смывала с себя пену за пеной.