Высшей невидимости.
Маны оставалось кот наплакал. Я не понимал, куда именно она
уходит, но после взрыва кровавой сферы из меня её тянули, словно
насосом. Чертовщина какая-то! Кристаллы, закинутые на бегу, дали
лишь временную отсрочку, как глоток воды умирающему от жажды.
Полтора метра невидимого, едва заметно мерцающего по краям полога
вокруг тела пришлось сжать до полуметра, попытка вновь его
расширить отдавалась в меридианах дискомфортом. Больше –
непозволительная роскошь, равносильная самоубийству. В висках
стучала кровь, а усталость давила на плечи таким свинцовым грузом,
при котором каждый шаг казался пыткой.
– Надо своих проверить, убедиться, что желторотики не
наделали глупостей. И маны бы подкопить, пока затишье
относительное… Если это можно назвать затишьем, – пронеслось в
голове.
Судя по нарастающим звукам боя, он не просто шёл по всему
периметру, а набирал силу, и конца-краю ему не предвиделось.
Я активировал Объёмное восприятие Пространства
на максимум, ощущая, как привычная сетка координат накладывается на
реальность, сканируя подходы к предполагаемому укрытию команды.
Карта местности в сознании мгновенно обновилась, запестрев
маркерами, словно новогодняя ёлка. Зелёные – Игроки и военные.
Последние явно профессионалы, судя по слаженности их действий,
лихорадочно возводили какие-то импровизированные укрепления,
отстреливаясь плотным, но не всегда прицельным огнём от наступающих
тварей. Красные же, мохнатые ублюдки всех мастей от мелких юрких
обезьян до массивных неповоротливых горилл и йети, пёрли из леса
нескончаемым бурлящим потоком, не обращая внимания на потери. И
среди этого хаоса, этой кровавой круговерти, четыре тускло-зелёные,
почти теряющиеся на общем фоне точки, сбившиеся в кучу в
полуразрушенной, почерневшей от времени избе с провалившейся от
недавнего взрыва крышей. Мои.
Осторожно, как тень, я скользнул к ним, лавируя между обломками,
кучами мусора и редкими уцелевшими, но уже обугленными деревьями.
Дом оказался старой покосившейся избой, чудом державшейся на
честном слове и паре подпорок. Окна без стёкол заложены каким-то
строительным хламом и досками.
Тихо обойдя строение, я прислушался, затаив дыхание. Голоса.
Приглушённые, напряжённые, срывающиеся на хрип. Кокос, Захар,
Тимон… Бот молчал, как обычно, сохраняя своё фирменное стоическое
спокойствие. Живы, и это главное. Мимолётное облегчение мазнуло по
душе, смешавшись с привычной уже тяжестью ответственности.