– Вы же знаете, кто Ваш нынешний жених, – нахмурилась Мирта и подобрала с пола ночную сорочку. А за ней и тапочки, оставшиеся валяться вдалеке друг от друга за ненадобностью – владелица передумала их надевать и шлёпала по комнате босыми пятками. – На Вашем месте я бы и сама волновалась. Вы же знаете, какие о нём слухи ходят.
– Да ну! – отмахнулась Ариана и спряталась за ширмой, где её уже ждал тазик с розовой водой для умывания – мамина причуда, сама же девушка предпочитала купаться в озере или в реке, а не полоскаться в крошечном тазике. Однако сегодня сбежать можно было даже не пытаться, поэтому пришлось обойтись тем, что дали. Протерев себя розовой водой и почистив зубы, Ариана надела тончайшее и невероятно дорогое бельё – такое ей выдали уже в тринадцатый раз, причём совсем новое, хотя и предыдущее ношено всего ничего. – Мне какая разница? Всё равно завтра он меня домой отправит.
– Ох, леди Ариана, нехорошее у меня предчувствие.
– А у меня наоборот! – хихикнула проказница и подмигнула своей давней – ну и что, что леди такое не положено! – подруге. – Я чувствую, что всё будет замечательно!
– Не знаю, не знаю… – продолжала вздыхать горничная, успевшая вооружиться и щёткой, и гребнем, чтобы справиться с ярко-рыжим водопадом волос госпожи.
– Всё будет хорошо.
Ариана встала перед Миртой и задрала голову. Горничная отнюдь не отличалась высоким ростом, но даже рядом с ней новоявленная невеста казалась совсем крохой, причём всё остальное семейство, наоборот, буквально смотрело на всех свысока. К тому же ни один рыжий среди всех поколений не затесался, так что о происхождении младшей дочери графа Мунстоуна судачили до сих пор, хотя этой весной Ариане стукнуло двадцать четыре – официальный перестарок, залежалый товар и прочее, прочее, прочее. И лежать бы ему спокойно на полочке и наслаждаться свободной жизнью, если бы не очень дальнее, но всё-таки родство с Его Величеством.
– Опять Вы без чепца спали, – посетовала Мирта, усадив госпожу перед зеркалом, ноги той привычно не доставали пола. – Совсем Вы свои волосы не бережёте!
– А что их беречь? Была бы моя воля, вообще бы обрезала! Мыть долго, сушить ещё дольше, распутывать – плакать хочется!
– Так, Вы бы и плакали! Но вы же ругаетесь так, что уши вянут!
– И ничего я не ругаюсь, – стушевалась виновница, – просто словами выражаю эмоции.