– Не преувеличивай! – рявкает и тут же хватается за разбитую губу, снова морщась от боли. – Танцы в клубе это не панель.
– Ты думаешь, они бы ограничились лишь танцами? Меня бы и спрашивать никто не стал! – поднимаюсь с кресла, меня бьёт крупной дрожью. – Попав туда, я бы уже не вышла, как ты не поймёшь? Ты был готов, чтобы твою дочь брали силой… – запинаюсь, не в силах продолжать.
– Можно подумать, тебе впервые. Этот твой нищеброд тебя всему давно научил, – гадко усмехается.
– Я тебя совсем не узнаю, пап, – чувствую на щеках горячие дорожки слёз.
– Хватит рыдать, – со злостью выплёвывает и встаёт с дивана. – Сделаешь, что скажут, я отыграюсь, и всё вернётся на круги своя. Уедем в столицу и заживём.
– Ты понимаешь вообще, о чём просишь? – вскрикиваю, качая головой. – Нет, я не смогу.
– Сможешь! – надвигается на меня, а я перемещаюсь вправо, и между нами оказывается диван.
– А если ты снова проиграешь? Оставишь меня там в рабстве навсегда? – выкрикиваю, задыхаясь от боли. – Ты готов отдать собственную дочь расплачиваться за свои ошибки, пока она не сдохнет в этих притонах?
– Не пори чушь, – рычит, обходя диван. – На этот раз я не проиграю.
– Нет, пап, – мотаю головой, – я не сделаю этого.
Он с рыком резко подаётся вперёд, хватая меня за край футболки, я выставляю вперёд ладони и толкаю его в грудь, он охает и отпускает меня, согнувшись пополам.
– Куда? Вернись! – слышу громкий рык отца, но не останавливаюсь.
Выбегаю из кабинета и несусь к выходу из дома. У двери подхватываю сумку с вещами, слыша, как отец выкрикивает моё имя. С бешено колотящимся сердцем выбегаю во двор, потом на улицу и, не останавливаясь, оказываюсь у пропускного пункта в поселок.
Я не знаю, что делать дальше, куда идти, как вообще жить дальше. Если останусь с отцом, он отдаст меня и продолжит играть. Для него на первом месте – отыграться, выиграть, его глаза словно стеклянные, словно он уже не мой отец, а запрограммированный на игру робот. Смогу ли я достучаться до его отцовских чувств?
С его зависимостью навряд ли… Но и просто бросить его я тоже не в силах. Что же мне делать?
Мой телефон остался на полу в кабинете, но тот, что дал Макс, в сумке. Он предал меня, вычеркнул из своей жизни год назад, но у меня больше никого нет… Достаю простой кнопочный сотовый и набираю единственного человека, к кому сейчас могу обратиться за помощью.