Грохот двери, которую Дариан не соизволил придержать, заставил
хозяев дружно вздрогнуть и воззриться на нежданных гостей.
Места в торцах стола занимали Мэйбл и Мэри, близняшки.
По-прежнему красивые, хотя возраст теток уже приближался к
пятидесяти, только в темных волосах прибавилось седины. Величавые
брюнетки были похожи друг на друга, как песчинки на морском берегу.
Впрочем, отличить их труда не составляло. Тетка Мэри любила
роскошь, дорогие украшения и красивые платья, а тетка Мэйбл
укладывала волосы в скромный пучок, пренебрегала косметикой и
носила черное в знак траура по погибшему двадцать лет назад
супругу. В сравнении с ней тетка Мэри в изумрудном наряде казалась
ярким попугайчиком подле вороны.
По правую руку от тети Мэйбл кусала губы ее молодая копия,
кузина Рэйчел. Особой разницы между той двадцатидвухлетней
девушкой, которую я помнила, и тридцатилетней женщиной заметно не
было. Кузина по-прежнему выглядела анемичной и измученной, как
будто не выходила из комнаты и изнуряла себя вечными диетами.
Беверли тоже не слишком изменилась, разве что коротко обстригла
свои роскошные волосы и начала ярко красить губы. Зато чертовщинка
в глазах и вечная ироничная усмешка остались прежними.
Элизабет мягко улыбалась. Немного старомодное голубое платье
очень шло к ее глазам - из всех сестер, голубые глаза и светлые
волосы достались только ей. Прошедшие восемь лет на ней почти не
отразились.
Левую сторону стола занимала тетка Пруденс с потомством. Слишком
шумная, суетливая, одевалась она всегда излишне пестро,
демонстрируя прискорбное отсутствие вкуса. Вот и сейчас узор ее
платья походил на желтых и фиолетовых червяков, раздавленных на
зеленом лугу. Рубины на броши казались каплями крови какой-нибудь
неосторожной канарейки, которую хозяйка туалета только что
прожевала. Не зря же губы у нее такие красные?
Несколько переменились разве что ее дети.
Кузина Агнесс заметно располнела, обзавелась вторым подбородком
и безобразной родинкой на щеке. Глаза у нее были навыкате, должно
быть, в папеньку, полковника Роджерса, зато в остальном - вылитая
мать. Даже платье такое же пестрое, только черно-розово-желтое. Где
они их только находят в чопорном и до тошноты блеклом
Чарльстоне?
Зато кузен Энтони возмужал, стал шире в плечах и отрастил
шикарные усы. Только взглядом по-прежнему напоминал снулую
рыбу.