— Полагаю, вейра Клео, удостоверенная клана Тарвиш?
Его взгляд медленно прошел по мне, словно мы впервые встретились, но теперь в нем не было ни тепла, ни затаенного мужского интереса. Я медленно поднялась навстречу враждебно настроенным драконам.
— Надеюсь, ты не успел накупить ей дорогих безделиц? — сладкий голос Альене звучал словно издалека. — Я слышала, она известная ценительница.
— Наслышал, — коротко отрезал вейр Винзо.
Наслышан.
Короткое ледяное слово впилось в грудь, как осколок андерсоновского зеркала, и растеклось жалящей болью. Что бы я ни сказала, как бы я ни оправдывалась, мнение обо мне уже было составлено.
Заледеневшими пальцами я расплавила платье, заставляя себя сосредоточиться на этикете, заставляя себя не слышать. Это мир, где мне придется жить. Снова драться за каждую секунду покоя, только начать придется раньше на один день. Я-то думала, что эта ночь пройдёт спокойно перед первой битвой за поступление в Академию, а вышло наоборот.
— Благодарю за спасение, вейр Винзо, лорд нир Саркан, а также за кров и грог, прошу принять в благодарность мой маленький дар.
Я сняла с запястья один из браслетов и положила на стол:
— Амулет на удачу. Он не может многого, но надеюсь вы не откажете мне.
Плата за доброту считалась оскорблением, кроме случая, когда человек был вынужден платить, чтобы не стать обязанным. Высокорожденные драконы на памятных датах обменивались дарами, превышающими по стоимости их собственные возможности из страха остаться должным. А это как раз мой случай. Я больше не могу позволить себе драконью доброту, она слишком дорого стоит.
Вейр совершенно заледенел, от черноты его взгляда нехорошо дрогнуло в груди, но я заставила себя продолжить.
— Вейра Винзо, младшая нир Саркан, ваше платье очень выручило меня. Мой жалкий дар не покроет его стоимости, но однажды принесёт вам немного радости.
Не без иронии я положила рядом с первым браслетом, амулет на удачу в любви с характерным алым цветом бусин. Сдачу надо давать красиво. А не как вейра Альене, с детскими упреками и тугим кошельком.
— Прошу меня простить, — склонилась в реверансе, и медленно направилась к лестнице.
Никто не остановил и не окликнул меня.
Те короткие секунды, что я поднималась, спиной ощущала взгляды, полные льда и негодования. Уж не знаю, кто разносит слухи о моем расточительстве или о побеге, которым я набиваю себе цену, но отныне мне придется иметь с ними дело. Сердце затопил мимолётный страх, что с такой историей, меня могут не взять в Академию. И куда мне идти?