— Я первая добралась до двери, — ни на что особо не надеясь, сказала я.
Но драконир только задрал голову и весело расхохотался.
— Ну и что? Я сильнее, и я хочу войти в эту дверь, так что тебе, вейра, остается только уступить. Шитье, кружево, цацки — это для девочек, а настоящие дела оставь мужчинам.
— Послушай, настоящий мужчина… Ой, а что это там?
Начинающий мужчина, любопытный, как все драконы, тут же обернулся, и я, воспользовавшись моментом, рванула дверь на себя. Вот только не учла драконьи рефлексы, поэтому в дверь мы шагнули одновременно.
— Ах ты… — зашипел он и вдруг отпрыгнул.
Мимо прошла едва уловимая глазом огненная полоса, разделившая нас. Похоже мы оба прогадали и шагнули в ту дверь, на которую жаловался папаша одной из дракониц. Вокруг нас занимался пожар. Пламя медленно ползло по почерневшим стенам, оставляя за собой только дым, темень и едкую горечь во рту. Сердце от ужаса подскочило куда-то к горлу и заколотилось, затрепетало подстреленной сойкой.
Вот так я и умру?
— Это потому, что ты нарушила правило! — зло заорал блондин, с которого в два счета слетели вся привлекательность и обаятельное нахальство.
В его руке родился серебристый клинок, которым он сшиб одну из горящих балок, рухнувших между нами, а после вдруг перепрыгнул через вставшее между нами пламя и толкнул меня к одной из стен. Я испугаться не успела, как он обернулся и свободной рукой отбил пылающую картину, упавшую на то место, где я только что стояла. Картины, полыхавшие на стенах были такого размера, что прожила бы я недолго. Запястье у драконира мгновенно покрылось волдырями, что было заметно даже в расцвеченной рыжим огнём полутьме. Он спас меня. Снова.
— Но ты тоже нарушил правило, — тихо сказала я. — Это была моя дверь и ты добровольно шагнул вместе со мной.
Его лицо казалось темным, и я не могла разобрать сложное выражение его глаз. Но мне показалось, оно было не таким уж раздраженным.
— Проси о помощи, — жестко сказал он, прижав меня к себе покрепче, и срезал клинком горящую штору.
От дыма слезились глаза, а рот наполнился горькой и вязкой слюной, но я все равно покачала головой.
— И не подумаю.
— Проси, — зашипел он. — Ты открыла дверь, просьба должна исходить от тебя! Я не могу умереть здесь, на мне семейное ярмо, я обязан…
— А у меня только одна попытка, — дрогнувшим голосом сказала я. — Проси и тебя спасут, а я останусь здесь.