У них было всё. Деньги, отлаженный механизм, готовый бизнес, возможности и развязанные руки. У них было предостережение, что город просматривается, что, работая там и дальше, они позволяют накопить на себя компромат. И они могли начать в любом другом. Я исключила лишь себя. Разыгрывала счастье и беспечность, вила воображаемое гнездо и в тайне мечтала о том, что они последуют за мной, когда я поеду вызволять из глубокой задницы этого стервеца, но они меня опередили.
– Долго ещё? – уточняю у Эмира тихо, но недовольно, продолжая играть свою роль.
– К утру доедем, – отзывается с водительского места. – Поспи.
Сна не было ни в одном глазу. Так я думала, пока не закрыла оба, тут же провалившись в царство Морфея…
Проснувшись, не сразу сообразила, где нахожусь. Тишина, темнота и подозрительный комфорт ортопедического матраса и шёлковых простыней. Лежу, как барыня, на двух подушках, бережно прикрытая уютным мягким пледом. Вставать вообще никакого желания, но времени и так прошло слишком много.
Наспех умываюсь, смывая свой поплывший свадебный макияж, приглаживаю волосы и спускаюсь вниз, в гостиную, где в ожидании расселись мои психи и единственный, кто мне когда-то отказал. Давид. Правая рука господина Чекалина, отца Миши.
– Вот они, сильные руки, что увели меня из-под носа будущего мужа, – задорно фыркаю вместо приветствия.
Обхожу кресло, на котором он расположился, кладу руки ему на плечи и начинаю массировать.
Эмир покачал головой, когда-то уже наблюдая подобную сцену, Миша вскинул брови в удивлении, а Гриша насупился, приревновав.
– Что? – невинно хлопаю ресницами, глядя попеременно на каждого. – Парень заслужил. Вынес меня, словно на крыльях любви… Да, милый? Ты там как, не задремал?
– Одним массажем ты не отделаешься, – хмыкает Давид, расслабляя каждую мышцу под моими пальцами.
– Конечно отделаюсь, – шепчу ему на ухо игриво. – Ты не спишь с чокнутыми девками.
– Много воды утекло, я пересмотрел свои взгляды… – отвечает туманно и вклинивается Миша с намёком на возмущение:
– В очередь!
– Я свой выбор сделала, – отвечаю со слабой улыбкой и хлопаю Давида по плечу: – Извини. Где шеф?
– Да тут я… – отзывается Чекалин спокойно, показываясь в гостиной. – Стою и думаю, на сколько хватит твоей наглости? Поразительная дерзость вести себя в моём доме хозяйкой, – к концу фразы он выглядел до того суровым, что я сочла за благо потупить глазки, от того дёрнулась, когда он рявкнул: – В мой кабинет! Живо!