— Вы что-то путаете. Это врач.
— Он хотел меня убить! — настаивала Полина.
— Здесь? В больнице? — уточнил собеседник.
И было заметно, что он ей совсем не верит.
— Нет. Не здесь.
— А где?
— В Кайе.
— Он не был в Кайе. Он врач. Он здесь работает. Вас привезли сюда без сознания. Вы не могли его видеть раньше.
— Я его видела.
— В Кайе? — спросил консульский работник.
И снова было видно, что не верит.
— Да! — твёрдо сказала Полина.
Её собеседник что-то сказал тому страшному человеку и тот ушёл.
— Куда он пошёл?! — запаниковала Полина.
— Я попросил его выйти из палаты, раз его присутствие так вас тревожит. Это действительно врач, вам не надо его бояться. Как вы оказались в Турции? Вы тут работаете? Или отдыхаете?
— Отдыхаю.
— Вы остановились в Фетхие? В каком отеле?
— Я не в Фетхие.
— А где? — заинтересовался собеседник.
Полина задумалась. Консульский работник смотрел на нее выжидательно.
— Вы не знаете, в какой город вы прибыли? — в конце концов, не выдержал он.
— Я приехала в Мармарис. Я не могу вспомнить название отеля.
— Но вы жили в Мармарисе?
— Там не жила.
Собеседник Полины приподнял бровь. Похоже, он действительно не верил тому, что говорит ему девушка.
— От Мармариса до Фетхие — почти двести километров, — сказал он. — А вас нашли даже не в Фетхие, а в Кайе. В таком месте… Ночью… Что вы там делали?
— Я приехала посмотреть…
— Ночью? — снова взметнулась бровь собеседника. — Что вы хотели там увидеть? Там даже днём бывает жутковато. А уж ночью… Или вы не по своей воле? Вас завезли туда насильно?
— Нет, я сама.
— Действительно – сами?
— Да, я точно помню, что сама захотела поехать туда.
Она отчётливо помнила, что в Кайю она захотела сама. А до Кайи был Йолюдениз. Ещё раньше был Фетхие. До Фетхие был Мармарис. А до Мармариса была Москва. В Москве было плохо. Нет, сначала в Москве было хорошо, потому что Полина нашла себе работу в туристическом агентстве, успела поработать там четыре месяца и трижды получить зарплату, а четвёртой зарплаты она не получила. Шеф сказал ей, что денег нет. Она подумала, что сегодня нет, завтра деньги будут, но завтра их снова не было и после завтра тоже. Лишь спустя неделю она поняла, что денег, возможно, не будет совсем. Ни в этом месяце, ни в следующем. И работы этой у неё не будет. Она тогда так расстроилась, что расплакалась прямо в офисе. Шеф дрогнул. Он все последние недели ходил мрачный и никого, казалось, вокруг не замечал, а тут вдруг обнаружил, что кроме него есть ещё кто-то, кому плохо. Намного хуже, может быть, чем ему самому.