— Пойдём, хоть умоешься, а то вон сажу на лице размазал, — позвала тётка Марша, тяжело поднимаясь с бревна.
— Спасибо, — растерянно прошептала, даваясь слезами, боясь поверить, что, наконец, встретила хороших людей.
— Ничего, всё сладится… вода у меня гретая, а как управишься, похлёбкой покормлю, — добродушно бормотала старушка, ведя меня во двор.
— Хорошо у вас, — сиплым голосом проговорила, настороженно осматриваясь. Большой двор, чистый, ухоженный с маленькой клумбой у крылечка. У забора росла старая черёмуха, а за изгородью торчали колючие ветки малины.
— Как сын из деревни вернулся, хоть поправил мне тут всё, вон забор к весне обещал новый поставить. Младший сынок той зимой в реке утоп, под лёд утянуло, так и не нашли. А муж мой давно уж меня покинул. Даду вот тоже в том годе трудно пришлось, жёнка с маленькой заболели, не выкарабкались. Тяжело одному с детьми управляться, позвала сюда, всё ж где мне подсобит, где я пригляжу за мальчишкой, — хриплым голосом рассказывала тётка Марша, пока шли по двору, но стоило нам только зайти в дом, звонко крикнула, — Ах ты негодник! Расти! Ты глянь, опять цыплят высыпал!
— Баба, я только посмотреть хотел, — виновато пробормотал мальчишка лет пяти, настороженно выглядывая из-за угла, — а коробка упала.
— Вот скажу отцу, он тебе мигом уши надерёт за баловство, — заворчала тётка Марша, кряхтя наклоняясь, сноровисто поймала маленький комочек, — собирай, чего замер! Не то кот словит.
— Я помогу, — невольно улыбнулась озорной беззубой улыбке мальчишки, поймала жёлтый пушистый шарик.
— Девять штук всего осталось, всех толстая морда задавил, — продолжила ворчать бабушка, поймав ещё одного за лавкой, — привезли сюда лентяя, он только сметану лопать горазд, да соседских кошек портить.
— Марти умный, он мышей ловит и в стайке крыс давит, — вызвался защитить друга мальчонка, укладывая в коробку сразу пять пищащих комочков.
— Девятый, — объявила я, засунув пушистого, ещё раз пересчитав, подтвердила, — всех поймали.
— Скажу отцу, перед гостьей, как опозорился, — отругала внука старушка, подойдя к печи, на которой стояло большое ведро с водой. Я же, застыв как вкопанная, с тревогой смотрела на тётку Маршу и, кажется, не дышала.
— Что? — Усмехнулась бабулька, на мгновении став молодой, лукаво улыбнувшись, проговорила, — думала, нацепила на себя штаны, лицо измазала и за мальца вышла. Ты, может, Даду моего и провела, да меня нет. Не буду спрашивать откуда, да куда бежишь, видно, несладко тебе там пришлось. Поешь, отдохни да иди, куда шла, что ж мы, злыдни какие, не поможем.