И как оно обычно бывает, только к обеду, спустя три часа, когда был выпит уже весь отвар, а полуденное солнце нещадно припекало, и даже раскидистые ветви деревьев не помогали укрыться от обжигающих лучей. Я, наконец, услышала впереди журчание ручейка. Быстро, насколько это позволял буерак, спустилась к роднику, ополоснув в нём лицо, набрав полные ладошки студёной воды, с наслаждением выпила всё до капли.
— Когда этот кошмар закончится, — устало пробормотала, откидываясь на спину, подложив под голову мешок вместо подушки, чуть прикрыла глаза. Бессонная ночь, хождение по лесу вконец лишили меня сил, хотелось вот так просто лежать, слушать журчание воды, пение птиц, жужжание пчёл и никуда больше не идти.
— Ты живой?
— Да! — Воскликнула, резко подскочив, привычными движениями выхватила нож, с недоумением уставилась на девчушку лет пяти с огромной охапкой сухих веток, в руках.
— Я тебя не знаю, ты к бабке Марши пришёл? Она сказывала, внук должен скоро приехать, — продолжила выспрашивать девочка, выглядывая из-за толстой колючей ветки.
— А ты всех, что ли, знаешь, — хмыкнула, убирая нож, закинув за спину мешок, умылась в ручейке, тем временем внимательно осмотрелась, но, кроме этой малышки в лесу никого не было.
— Всех, — ответил ребёнок, подправив сползающую на землю охапку хвороста.
— Хм… давай помогу, — решилась, надеясь, всё же в случае нападения, успеть откинуть ветки, мысленно выругавшись, что паранойя развивается семимильными шагами и я дожила до того, что стала подозревать малявку.
— Ты лучше возьми эту ветку, я не утяну, а ты большой, — отказалась от помощи девочка, пнув босой ножкой поваленный ветром валежник.
— Хорошо, — улыбнулась крохе, с трудом подняв деревце, оказавшимся довольно тяжёлым, спросила, — тебя, как звать и откуда ты такая?
— Мэй, мы живём в Сугрени, всего в часе езды от Лурда, — проговорила девочка, покосившись на мой мешок, пробормотала, — а у тебя есть лепёшка?
— Нееет… — протянула, по-новому взглянула на девчушку, отметила, что ручки у неё тоненькие как тростинки, глаза ввалились, да и вообще вид был замученный, — но есть пирог и яблоко, давай присядем и поедим.
— Нет, меня мама и брат ждёт, я давно ушла… просто у деревни веток уже нет, а топор тяжёлый.
— Ясно, — растерянно пробормотала, с трудом сдерживая порыв, остановить девчушку и покормить упрямицу, спросила, — а отец твой где? И почему брат за хворостом не ходит? Или мама?