— А моя родня только монеты просит, — ворчал мужик, первым заходя во двор, который был не чета двору Верины. Забор новенький, лавочки только сколочены, пахли свежеструганным деревом, земля укрыта плитняком, ни одной травинки не видно. Небольшая клумба у входа, с ароматными крохотными головками жёлтых цветов. На крылечке самотканые яркие дорожки, там же горшок с цветущей ромашкой.
— Ты проходи в сени, тут лавка стоит, — бормотал мужик, шаря в небольшом сундучке, — люди часто заглядывают, то за помощью, то разобраться просят в непростом деле, вот и поставил, не на улице же говорить.
— Удобно и к людям с заботой, — произнесла, быстро осмотрев сени, но, кроме лавки, крючьев на стене, небольшого сундука и круглого вязанного коврика у входа ничего не было. Даже окно и то отсутствовало, а свет лился из распахнутой настежь входной двери, вторая дверь, ведущая в дом, была закрыта.
— Вот расписка, — обрадованно воскликнул Шимус, не выпуская из рук мятый клочок бумаги, сунул мне его под самый нос, — двадцать один тал брал на лодку.
— Хм… а лодка где?
— Так, с ней Броди и сгинул, — растерянно пролепетал староста, убрав от меня бумагу, где ужасно корявым почерком было написано о талах, и кто их взял, быстро проговорил, — Верина видела её и мужнину руку узнала.
— Он же рыбаком был, куда старая лодка девалась? И новая исчезла… — задумчиво промолвила, не сводя взгляд от враз посмурневшего старосты.
— То не знаю я, моё дело чего? Просил монет, я дал, а то что море его забрало и куда лодки его делись, то не моё дело.
— Ну да, — печально вздохнула, отсыпав на лавку двадцать одну серебряную монетку, не сводила взгляд от довольно скалящегося старосты. Мужик шустро, дрожащей рукой, вручив мне расписку, быстро сгрёб талы в свою огромную ручищу, рванул к двери.
— Ты это… когда надо, приходи, ссужу сколько требуется, — пробормотал староста, выпроваживая меня из дома.
— Надеюсь, не потребуется, — ласково улыбнулась, двинувшись следом за Шимусом, как бы между прочим проговорив, — завтра в Лурд поеду, неладное у тётки в доме творится, будто изживает ее кто. Броди только утоп и началось… лодки пропали, гусей увели, свиней потравили, только двух удалось Верине выходить. Приглашу констебля, пускай разбирается, кто моей тётки зла желает.
— Ты… как тебя? — Всполошился староста, резко остановившись у ворот, — погоди звать, чего мы сами не разберёмся, что ли. Да и дом этот, кому нужен-то, стоит развалюха на отшибе. Да ежели я б знал, что на вдову такая напасть пришла, стребовал бы я талы.