— Марина Сановна, вы видели Егорыча? — Спросил Сергеев.
— У себя, успокаивают его, — ответила женщина.
Ян, перепрыгивая через ступеньку, направился на второй этаж.
Лёшка быстро с ним поравнялся, и, как оказалось, это была вовсе не
тактичность — просто его друг слишком долго подбирал слова.
Оказавшись рядом с Сергеевым, он заговорил слегка самоуверенным
тоном:
— Слушай, сердце женщины покорить легко. Я могу тебя научить,
что им нравится. Они, знаешь ли, по большей части хотят одно и то
же. А не выйдет, да черт с ней. Их знаешь сколько.
— Ты-то откуда знаешь, что им надо? — тут же бросил Ян,
недовольно оглядываясь. — У тебя и месяца не проходит, чтобы тебя
не бросили.
— Это всегда взаимное расставание, — хмыкнул Лёха. — Не создан я
для моногамии.
Они подошли к кабинету завкафедры прикладной геологии, и Сергеев
подавил в себе комментарий о том, для чего был создан его друг.
Из приоткрытой двери, выкрашенной в белый цвет, доносились
знакомые голоса. Все говорили одновременно — о пропаже, о том, что
никому нельзя доверять. Кто-то предлагал открывать музей только в
определённые часы и обязательно при наблюдающем.
Сергеев поджал губы. Музей на третьем этаже всегда был открыт
для всех желающих. Во времена учёбы он любил проводить там время.
Получал странное удовольствие, разглядывая образцы, они словно
наполняли его жизнью. Мало кто из друзей это понимал. Поэтому он
так восхищался Егорычем — тем, кто посвятил геологии всю свою
жизнь.
Он постучал и осторожно приоткрыл дверь шире, заглядывая
внутрь.
— Мы пришли узнать, что случилось, — произнёс Ян, когда к нему
обернулись присуствующие.
Ян знал этот кабинет как свои пять пальцев. Он провёл здесь не
один вечер, когда писал дипломную работу под руководством Егорыча.
Хоть его специализация была инженерная геология, он всерьёз
задумывался об аспирантуре в геологии, чтобы однажды стать
профессором.
Кабинет совсем не изменился за все эти годы. Узкий, длинный, с
большой картой на одной стене, заваленным книгами и бумагами шкафом
с другой, и огромным деревянным столом у окна. За этим столом
обычно сидел Егорыч, усаживал напротив себя Сергеева, и они
обсуждали его научную работу.
Но в этот день атмосфера была другой.
Преподаватель от Бога, всегда бойкий и громкий, теперь сидел на
табурете перед картой ссутулившись. Лицо бледное, руки дрожат.
Остальные присутствующие обмахивали его тетрадями, пытаясь хоть
как-то привести в чувство.