— О-о-о, — истерично усмехаюсь и вскакиваю со стола, механизм запущен, — неужели великий и опасный мистер Картер наконец-то признался, что его единственная дочь ему ненавистна. Браво, папочка, — показательно хлопаю в ладоши.
Он пристально следит за моими кривляньями и не шевелится.
— Не переворачивай мои слова, — выдержано цедит.
— Мог бы и не появляться здесь, — раскидываю руки в стороны, — я сама бы справилась. Но нет, ты же так не можешь, — мне окончательно сносит крышу, глядя на его спокойствие. — Тебе важно поиграть на публику, показать всем какой ты заботливый и любящий, а это я – изъян в древней династии Картер. Непутевая дочь великого человека.
Отец подходит ближе ко мне, а я громко сглатываю. От накрывающих негативных эмоций пересохло во рту. Сердце бешено стучит и готово вырваться из груди. Обращаю внимание на толстую вену, медленно проявляющуюся на его гладком лбу. Вот натуральный показатель, что я довела его до предела.
— Я и не хотел приезжать, — произносит серьезно, и меня это ничуть не удивляет, — меня Ирма уговорила.
— Ах, да, моя милая мачеха! — ехидничаю. — В перерывах между спа и шопингом переживает за меня, бедная. Она, наверное, хорошо работает своим огромным ртом, раз ты ее так беспрекословно слушаешься. Да, папочка?
— Закрой свой поганый рот, — он резко замахивается и в кабинете раздается смачный шлепок.
Меня аж отбрасывает в сторону. Внутри все трясется, прижимаю холодную ладонь к пылающей щеке и с ужасом смотрю на отца. Он ударил меня! За все двадцать лет он не позволял себе такого. Из-за моего отвратительного поведения тряс за шкирку, запирал в комнате, лишал денег или водительских, но, чтобы бить… Не прощу. Никогда.
— Все, это стало последней каплей, — шумно выдыхает и поправляет прядь своих темных волос, непослушно выбившуюся после замаха, — ты завтра же отправляешься в «Империал».
— Я не поеду туда, — шепчу, стараясь сдержать слезы обиды, которые так и норовят скатиться по щекам, и сильно сжимаю губы, чтобы не завыть от беззащитности.
Может он все-таки соизволит извиниться за пощечину? Но на лице снова надменность и равнодушие.
— Поедешь, как миленькая, — трясет указательным пальцем, хочет повысить тон, но, видимо, вовремя вспоминает, что мы находимся в полицейском участке и сдерживается. — И только попробуй выкинуть там какую-нибудь хрень. Клянусь Господом Богом, Мия, я решусь на это. Я запру тебя в психушку, где тебя привяжут к кровати и будут пичкать таблетками.