И снова приступ рыданий. Он много что ей позволял. Ладони мокли от слез, глаза становились красными, распухал нос. Слиплись ресницы.
Красивый. Собранный, ответственный, заботливый. Чистоплотный и аккуратный. Должно быть из всех, кто на него смотрел, он выберет самую лучшую. Улыбчивую, здоровую. Красивую, чтобы ему под стать. Воспитанную и умную, иначе быть не могло. Раз она с ним работала, значит, наверняка умная. Разбирается в математике и прикладной физике.
Не выдержав потока собственных мыслей, Фастер начала нервно улыбаться. Затем тихо, безумно смеяться себе под нос. Нейт всегда был где-то впереди, где-то далеко. А она неслась за ним следом, и кричала: «бегу, любимый, бегу!!». На её счастье он оборачивался, и протягивал руку. До сегодняшнего дня. Сегодня не обернулся. Сегодня сказал: «не беги за мной, достала».
А если всех женщин, которые вились вокруг него выстроить в шеренгу по степени привлекательности в его глазах? Должно быть, Эмма была бы какой-нибудь третьей с конца. Или четвертой. В лучшем случае.
Из кухни раздавался истерический хохот.
«Лучше бы ты меня просто однажды убил» - с перекошенным лицом, повторяла девушка сама себе. «Я же никому не нужна. Никому, ни одному живому человеку. Кому я такая нужна? Ну кому я сдалась? Зачем я вообще родилась такой? Лучше бы вообще не рождалась». Её, получается, никто никогда не любил. Даже Нейт. Никто. Её терпели, принимали, жалели. Ей сочувствовали, и смотрели как на нечто, что никогда не встанет вровень с нормальными людьми. Человек «второго сорта», дорожная грязь. Несамостоятельный, неумелый. Слабое звено. Паразит, балласт.
Теплый воздух, несущий в себе запахи летних трав, врывался в прохладное помещение кухни, словно пытался утешить рыдающую Эмму. Сорвал несколько лепестков герани, один из них взмыл к полотку, и медленно опустился ей на колени. На секунду Фастер перестала плакать. Дрожащими пальцами сняла его с ткани платья, и повращала в руках. Красивый. Приятно пахнет, нежно, и едва уловимо.
Цветок. Цветы красивые, их все любили. Хотя, многие из них требовали тяжелого, муторного ухода, их все равно любили. Их холили, лелеяли, ими любовались. Цветы ничего не умели. Не приносили никакой пользы или выгоды. Они просто… красивые, и все. Только за это их любили.
А некрасивые цветы не любили.