– Ноги!!! – едва приблизившись, заорал он, выпучив глаза. – Ноги!!!
Э-э-э… Мы замялись. Наконец, Митрич решился подсказать:
– Может, эта… Не «Ноги!!!», а «Руки!!!»?
Старик гневно на него посмотрел, и наш воинский начальник несколько стушевался:
– Ну там типа «Руки вверх, назовите номер вашей части», все дела…
– Ноги вытерли?! – старикан, наконец, созрел до почти развернутого предложения.
– Э-э-э… Да.
– Тогда за мной! – старикан развернулся через левое плечо и довольно резво потрусил вглубь пещеры. Я вопросительно посмотрел на нашего провожатого, но Мидон уже куда-то исчез. Пожав плечами, я двинулся вслед за Селимом.
Пещера, похоже, была огромна – шли мы довольно долго. Но точно сказать нельзя, поскольку шли не только в полной тишине, но и практически в полной темноте – лишь лампадка, зависшая над головой нашего провожатого, немного разгоняла мрак.
Наконец, Селим остановился, довольно громко буркнул: «Люкс[3]!», и хлопнул в ладоши.
Вспыхнул свет и Митрич заржал.
И я его понимаю – прямо перед нами находилась вещь, которую меньше всего рассчитываешь встретить в пещере. Это была машина. Точнее, это был армейский ЗИЛ-131 с кунгом. Сразу было заметно, что за машиной следят, и содержится она в полном порядке. Даже шины были, по армейскому обычаю, побелены известкой.
– ЗИЛок! – ржал Митрич. – Мать моя женщина, натуральный ЗИЛок! Знали бы вы, сколько я на таком старшим машины проеха…
Тут старикан щелкнул пальцами, и крикнул: «Мутабор!». Митрич замолчал на полуслове, и его тут же окутало какой-то золотистое облако. А когда оно развеялось, Митрича больше не было. На его месте стоял скелет, обряженный в митричевскую одежду с бахромой и с его луком в руках. Мы ошарашено молчали.
– Опять смешливые попались[4], – вздохнул старикан. – Еще желающие повеселиться есть?
– Да нет, пожалуй, – осторожно ответила Светлана. – Больно уж у вас «экскременты[5]» убедительные.
Старикан удовлетворенно хмыкнул, и вдруг опять заорал, выпучив глаза:
– Ход!!! Ход!!!
Мы замерли, не зная, что делать. И только скелето-Митрич, которому нечего было терять, поинтересовался:
– Какой ход-то? Отец, ты бы уже определился в своих желаниях, ну или хотя бы слова так сурово не экономил.
Но волшебник не обратил на реплику ни малейшего внимания, и продолжил орать про какой-то ход.